Ночной звонок - [9]

- Так можно эти колья достать? Я же знал, что не может этого быть, чтоб за деньги нельзя было кольев для забора... Да и забор-то какой...

- Куриный забор! - мотнул головой, улыбаясь и подтверждая, Яша.

- Так можно достать? Я в долгу не останусь!

- Можно, но исключительно только таким способом, чтоб взять и унести.

- Как это унести? Украсть, что ли?

- Можно так, как угодно, назвать. Однако мне, как местному жителю, красть неудобно, потому что меня могут люди осудить, что это я украл, чтоб пропить!.. А мне это неудобно, чтоб обо мне так думали. Понимаете?

- Кому же это удобно, по-вашему, воровать?

- Да вот хоть вам, пожалуйста, никто слова не скажет!.. Нет, вы нос не морщите, это же одно название: украсть! Это же бросовый товар, он у болотца валяется, ни к чему не приспособленный... и к будущей весне останется от этих стволиков что? Трюха!..

- Нет, на такие дела я не пойду. Раз не положено нормальным путем, то и говорить нечего. Я слушать не желаю.

- А как же старушка? - вопросительно заморгал Яша. - Она псёнка желает завести... В каком положении псёнок окажется, если забор лежит? Он растеряется, ему свой двор надо. Без заборчика и псёнка заводить она не решается...

- Это все так, а воровать нельзя, - сказал Квашнин и отвернулся всем телом.

- Пожалуйста, - деликатно сказал Яша ему в спину, потихоньку встал, отошел и сел на старое место, стараясь не смотреть на бутылки.

Соседка-рыбачка поглядела на него и вздохнула.

- И всю жизнь ты такой стеснительный, - сказала она, налила и подвинула ему рюмку.

Он выпил, сосредоточенно о чем-то думая, потом, надумав, вдруг потянул за рукав Митю, подмигнул и поманил его за собой. Митя в недоумении глядел, как Яша вышел за дверь, опять высунулся и поманил его пальцем.

- Человек тебя зовет, - сказала Владя. - Ты что, не понимаешь?

- Зачем я ему?.. Он, по-моему, пьяный.

- Ну и сиди, я пойду у него спрошу.

- Нет, почему же! - встряхнулся и быстро встал Митя. - Я сам пойду!

Они все трое вместе вышли, и Яша стал манить их дальше, во двор, там подвел к забору, объяснил про колья все, что только что объяснял Лариону Васильевичу, и, убедительно прикладывая к груди руку, продолжал:

- Да разве тут требуется достойный такого титула "кол"? Тьфу!.. Тут вот такой толщины... стволик! Их там навалом - лесники лес чистят, вырубают. На дрова и то никто не возьмет. А так отдать лесник не имеет прав... Восемь колышков, ну, десять... вот сами считайте... и подымем забор, хоть завтра себе псёнка заводи! Вы в курсе дела насчет этого вопроса?

- В курсе, - сказала Владя. - Ну так договаривайте, как дальше быть? Ну! Где они сложены, эти стволики ваши?

- Да я бы вот им показал, - вдруг совсем уныло пробормотал Яша. - А они мне объясняют, что воровать не положено!.. Пожалуйста! Я же только от уважения!..

- Вы с ними не разговаривайте, мне положено. Можно прямо сейчас туда пойти?

- Нет, сейчас это неудобно, это леснику может получиться неловкое положение. Как-нибудь нехотя увидит, а должен акт составить! Вот стемнеет, тогда - пожалуйста!.. А дорогу я могу показать! Пойдемте, если верно надумали.

- А вам самому неловкое положение не получится?

- Тьфу ты... Я же ночной сторож, у всего света сижу под лампочкой всю ночь... А сейчас мы на виду, это будто я с барышней прогуливаюсь! А?

- Пошли!

Яша виновато помялся.

- Со стола-то, пожалуй, уберут?.. Так я сбегаю еще одну маленькую... Мне ведь теперь до завтра! Я мигом! - И он пошел к дому, столкнувшись на крыльце с выходившим во двор покурить Ларионом Васильевичем.

Бабушка сидела на низкой скамеечке с молодой матерью. У них на коленях в складках развернутых пеленок корежился и скрипуче похныкивал очень маленький голенький мальчик в чепчике. Вдвоем они перевертывали его со спины на животик, и бабушка что-то объясняла, водя пальцем по его узенькому задку, усыпанному красными точками.

Мать внимательно слушала, кивая чуть не на каждое бабушкино слово, потом, мельком обернувшись на подходившего Лариона Васильевича, быстро стала заворачивать свое скрипучее сокровище с пятнышками и встала.

- Ты кого вырастить-то мечтаешь? Рыбачка? - на прощание наставительно говорила бабушка. - Вот ты его держи на прохладе, а не в пуховом одеяле. И пятнышков не будет.

- Рыбачка! - повторила мать, с новым любопытством заглядывая сыну под чепчик. - Пойдем, рыбачок! - И быстро двинулась к калитке легкой походкой.

На крыльце появился подбодрившийся Яша и опасливо, далеко обойдя Квашнина, сделал знак Владе.

- А ты куда? - спросила она Митю, который нехотя поплелся за ней следом, когда они вышли за калитку на дорогу.

Митя только промолчал обидчиво и пошел с ней рядом.

Когда стемнело, бабушка, беспрекословно заставляя слушаться, расположила всех на ночлег по своему усмотрению: отяжелевший Квашнин с Леокадией были уложены на бабушкину постель, к которой подставили скамейку, а сама бабушка прилегла в дровяном сарайчике, где у нее стояла запасная коечка на случай душной, жаркой погоды.

Молодежь должна была спать в машине, но легла одна только Надя. Яша давно ушел на свою работу: сидеть около склада под лампочкой, сторожить, а Митя с Владей на ступеньках крыльца, по указанию Яши, ожидали, пока не взойдет луна.