Ночной волк - [58]

Пацаны вызвались меня малость проводить. Я заметил, что им порядком не по себе, оба отводили глаза, особенно Славик.

— Мы вот подумали, — начал он, — скорей всего, контора серьезная.

— Уж больно железа много, — вставил Вовуля.

— Понимаешь, — продолжал Славик, — гранаты для баловства не заводят. Я думал, просто качки, себя показывают, детство в заднице играет. Но тут чего-то не то. Серьезная контора.

— А для чего им гранаты, как думаешь? — спросил я. Меня обеспокоили не столько слова Славика, сколько тон. Он сильно изменился: был бесшабашный, стал трезвый. Страха не было, нет. Но и кураж пропал.

— Раз держат, значит, нужны, — сказал он. — Может, на крайний случай. Но, заметь, этот крайний случай они заранее имеют в виду. Вполне серьезная контора.

— Ну и кто они, по-твоему?

Славик пожал плечами:

— Да мало ли кто. Может, конечно, рэкетиры или фашисты. Но, скорей всего, профессионалы, работают на заказ. Сейчас за это бабки платят очень солидные. Десять тысяч за труп.

— Смотря какой труп, — рассудительно заметил Вовуля, — могут и больше кинуть.

Тут в разговоре вышла пауза, потом Славик, помявшись, задал, видимо, самый трудный для себя вопрос:

— Вот ты сейчас дома не кантуешься — а где залечь, есть?

— Относительно.

— Вот и надо залечь.

— Значит, залягу, — пообещал я и беззаботно улыбнулся. Мне стало неловко, здорово неловко. Уж очень прозрачен был смысл сказанного. Парни словно бы извещали меня, что предел риска, который они себе могут позволить, выработан. Обещанное выполнили, в глаз дали. Но игры с оружием в сферу их развлечений не входили.

В сферу моих, кстати, тоже. Но меня об этом никто не спрашивал.

Видно, и Славику было неловко.

— Если что, — сказал он, — телефон знаешь, мы с Вовулей всегда под рукой.

Я поблагодарил вполне искренне. В конце концов, они сделали, что было в их силах. Нельзя от человека, который ради тебя влез на подоконник, требовать, чтобы он еще и прошелся по карнизу. Каждый сам знает, за какой гранью начинается у него боязнь высоты. Я свою грань давно перешагнул — но у меня ведь не было иного выхода.

И — странное дело! — я опять вдруг почувствовал, что голова работает спокойно и четко. Когда никто не может помочь, начинаешь помогать себе сам.

— Парни, — спросил я, — вам фанаты нужны?

— А на хрена? — удивился Славик.

— Так, может, мне дадите?

— С нашим удовольствием, — обрадовался он и совсем уж щедро предложил: — Ты вот чего — бери чемодан. Чего не надо, выкинешь.

— А носки? — вспомнил я. — Поделим по-братски, вещь-то нужная.

Парни заколебались. Но уж это-то добро выкидывать было бы совсем дебильно. Мы зашли в первый же попавшийся подъезд и на подоконнике стали по очереди тащить из чемоданчика носки, из деликатности не выбирая. Потом пацаны рассовали свои доли по карманам, а я свою погрузил назад в чемодан.

Не знаю, в каждом ли человеке сидит уголовник, во мне он прячется точно. Вот уж не думал, что так приятно держать в руках не купленную вещь. Конечно, воровство — дело грязное. Но тут воровства не было, тут было ограбление. Причем бандюги. Причем хорошо вооруженного.

Теперь благодаря ему хорошо вооружен был я. Правда, ходить в суперменах мне оставалось недолго — много ли времени понадобится, чтобы швырнуть железки в Яузу или в канализационный люк? Хотел попросить об этом ребят, но не стал — я видел, как не терпится им избавиться от черного «дипломата». Ладно, уж с этой-то работой справлюсь сам.

Вообще что-то в нашей случайной компании изменилось. Совсем только что я был растерянным, законопослушным дурачком, а они моими снисходительными, уверенными опекунами. Теперь же отчетливо ощущалось, что эти великолепно физически оснащенные парни все-таки пацаны, а я — мужик. Очень рядовой, с ненадежными мускулами, мало перспективный в драке, но все же тридцатипятилетний мужик. И не годится переваливать на мальчишек то, что не укладывается в круг их возраста и опыта. Тут уж надо самому. Хорошо ли, плохо, но самому…

За последние годы в Москве столь резко выросло количество разнообразных помоек и свалок, что любую вещь, хоть холодильник, можно упрятать без труда. Что уж говорить о плоском чемоданчике.

Мне годился любой пустырь любой окраины. Но я все же выбрал тот, что знаком: овраг, длинный ряд гаражей над ним и всякая грязь внизу.

Гаражи были самодельные, их строили когда-то из подручных средств, но бок о бок, так выходило экономнее, одна стенка на двоих. Длина была разная, то на «Волгу», то на «запорожца», и высоту хозяин выбирал в зависимости от средств и тщеславия. Но потом гаражи подвели под общую крышу, длинную, во весь ряд, оплаченную вскладчину. Иногда прежние крыши до новой не дотягивались, щели заделывали досками или оставляли так. В одном месте доска легко отводилась в сторону — это и было наше с Антохой дупло. Когда-то мы им вволю попользовались.

Теперь, годы спустя, я вновь пришел сюда.

Все было, как прежде, — и поржавевшие гаражи, и овраг, и железная дорога дальше за пустырем, и наше с Антохой дупло. Я отодвинул доску, достал пластиковый пакет, а уж из него папку — Антон всегда был парень предусмотрительный. Папка, обтянутая нежной кожей, была хороша, не зря Федулкин подумывал оттащить ее в комиссионку. Я отстегнул кнопку замка, прошелся пальцами по бумагам, но мучить глаза не стал, потому что никакой необходимости в этом не было. В данный момент «это» меня не интересовало, в данный момент меня интересовало остаться в живых. Я опять застегнул папку, сунул в пакет, а пакет в дупло. Пускай лежит.