Ночной волк - [55]

Штаны и рубашки в шкафу тоже были перерыты, но менее старательно.

— Да, порезвились, — сказал Славик.

Я поднял только блокнот.

— Пошли.

Славик обвел глазами разор в комнате:

— А это все?

— Потом как-нибудь.

Мне неохота было оставаться в этой квартире, вроде бы в моей, но уже и не моей, опозоренной и нечистой. Она была как изнасилованная женщина — ни в чем не виновата, а дотрагиваться неприятно.

Мы вышли, и я запер дверь.

— Чего-то надо делать, — протянул Славик задумчиво, — ведь не будешь век по углам скитаться.

Я согласился, что чего-то надо, хотя в голове не было ни здравой идеи, ни надежды, что она придет потом. Неизвестная мне жестокая и циничная сила вломилась в мою жизнь и шуровала по-наглому, как хотела, ничего не боясь и практически не скрываясь. Бояться и скрываться приходилось мне. Долго ли? А кто его знает. Может, все мои последующие дни. Ибо если этой силе почему-либо надоест давить и корежить именно меня, как я об этом узнаю?

Вовуля ждал нас на той самой приступочке у соседнего подъезда, где в субботу, сменяясь, дежурили мои опекуны. Мы пошли к выходу со двора, он догнал нас на улице. Ни слева, ни справа подозрительного я не увидел.

— Ну чего? — спросил Славик. — Тихо было?

— Ни писка, ни визга, — доложил Вовуля. У него были нежные ресницы и вдавленный, бандитский перебитый нос.

В одном из ближних дворов мы нашли тихую лавочку и устроили что-то вроде военного совета.

— Тут чего-то есть, — сказал Славик, — не просто так. Чего-то они к тебе имеют. Допустим, днем можно для хохмы. Но они же и ночью топтались. В дом залезли. Не просто же так?

— Просто так не полезут, — поддержал Вовуля.

Я не вмешивался — для меня период подобных умозаключений давно прошел. Они были мальчишки, симпатичные крепкие пацаны, искренне желавшие мне помочь. Я вполне мог рассчитывать на их боксерский опыт — но не на детские же головенки, которые в анализе вряд ли освоят и треть скудной информации, уже просеянной придирчиво Антохой и мной.

Но, оказалось, парни вообще не склонны к анализу.

— Суки, — сказал Вовуля.

Тут я был с ним полностью солидарен.

Славик вышел на обобщение:

— Вообще не люблю качков. Надуют мускулы и держат район, чего хотят, то и делают, цари и боги. Это же надо — чтобы человек домой не мог вернуться!

— Суки, — еще более убежденно повторил Вовуля.

Все время молчать было неудобно, и я сказал хмуро, в тон ребятам:

— И, главное, сделать ничего нельзя.

Однако, как выяснилось, тут наши убеждения в корне не совпали.

— Почему такое нельзя? — удивился Вовуля. — Так не бывает, чего-нибудь да можно.

Славик сослался на авторитет:

— Знаешь, чего наш тренер говорит? Он говорит: когда противник в стойке, всегда можно чего-нибудь сделать. Вот когда лежит, тогда уже ничего делать не надо.

— Но мы даже не знаем, чего они хотят, — проговорил я, с опозданием сообразив, что без права на то объединяю с собой этих пацанов вокруг сугубо моих проблем. Однако парни восприняли это как должное.

— А на хрена нам знать? — возмутился Славик. — Это их проблемы. Они наезжают, а не мы. Хамят внаглую, а за хамство надо учить.

— Это точно, — подтвердил Вовуля, — они нам в нос, а мы им в глаз.

Я слушал ребят, с удивлением ощущая, что напряжение, державшее меня все последние дни, начинает спадать. Парни были очень молоды и не очень умны, они знали про всю эту историю куда меньше нас с Антохой, но само их мышление было в принципе другим. Мы пытались понять происходящее, разглядеть его скрытые пружины. А эти два парня сразу же стали прикидывать, как половчее ответить ударом на удар. Мы с Антоном терялись, когда одичавшая жизнь бросалась на нас из-за угла, словно бандюга с ножом. Они же принимали это одичание как норму и всегда были готовы встретить нежданную агрессию прямым в скулу.

— Может, засаду устроить? — размечтался Славик. — Пожить у тебя дня три, вдруг зайдут проведать.

Вовуля одобрительно кивнул.

— Хотя, с другой стороны, могут и не появиться, — рассуждал Славик, — пошарили, нашли, чего искали, и ладно. Вполне возможный вариант. Вот меня лично сильно интересует подвал. Как смотришь, а, Вовуля?

Вовуля на подвал смотрел положительно.

— А то давай прямо сейчас, — предложил Славик, — чего тянуть?

Вовуля тянуть не хотел, а меня не спрашивали.

Мы двинулись к метро.

Что собираются ребята делать дальше, я понятия не имел, а любопытствовать было неловко, да и не хотелось: незаметно для самого себя из пугливой жертвы неведомого врага я превращался в солдата маленькой, но боеспособной армии, готовой и к обороне, и к атаке. А солдату вопросы не положены, солдат делает, что велят.

Сперва мы обошли вокруг квартала. Славику результаты понравились, мне тоже: сеть переулков, два прекрасных проходных двора, сквозной подъезд — отловить в этом лабиринте убегающего человека практически было невозможно.

— «Галантерею» на той стороне знаете? — спросил Славик. — Если что, там и соберемся.

Потом он дал краткое указание мне:

— Стой вон там на углу. Если что, не жди, рви когти к «Галантерее».

— А вы?

— Мы сообразим.

Мои способности соображать в расчет не принимались. Я запротестовал — мол, как это я их брошу и смоюсь? Но Славик объяснил, что я, во-первых, засвеченный, меня они знают. Что во-вторых, объяснять не стал, и так было ясно.