Ночной скиталец - [131]

— Вот. Смотри сюда.

Этот приказ удивил Ланса, и он помедлил с подчинением. Рейф сжал его подбородок и заставил поднять голову. Ветер бросил Сент-Леджеру в глаза пряди волос, он прищурился, сначала не увидев ничего, кроме запутанных пересечений корабельных снастей и возвышающихся мачт.

Затем облака сместились с поверхности луны, бледный свет высветил неуклюжий силуэт, свисающий с одной из балок. Громоздкую человеческую фигуру. Когда ветер пошевелил висящее тело, обмотанное концом прочной веревки, Ланс смог увидеть кто это.

Сайлас Брэггс. Его голова на толстой шее свесилась на одну сторону, как у сломанной куклы.

— Вот, сэр Ланселот, — прорычал Рейф ему в ухо. — Я отдаю тебе человека, который убил твоего брата.

— Боже мой, — хрипло произнес Ланс, отпрянув. Он и прежде видел повешенных мужчин в армии: дезертиров, мародеров, насильников. И если Рейф говорил правду, и Брэггс убил Вэла, то, без сомнения, заслужил такую судьбу.

И все же его вид вызывал у Ланса тошноту. Но Рейф бесстрастно смотрел на раскачивающееся тело Брэггса, ни одна эмоция не тронула его спокойные привлекательные черты.

— Мое собственное правосудие, — сказал Мортмейн с мрачным удовлетворением. Он снова перевел взгляд на Ланса: — Но не льсти себе, что я сделал это по каким-то сентиментальным побуждениям. Из уважения к покойному Валентину или… или потому что чувствую, что должен тебе что-то. Я отдал приказ Брэггсу. Он не должен был трогать твоего брата. И никто не может противоречить Мортмейну.

Рейф произнес последние слова так тихо, что Ланс едва расслышал их в реве ветра и волн. Но этого было достаточно, чтобы по его спине пробежала дрожь.

— Ты опасный человек, Рейф, — сказал он. — Мой дядя Мариус когда-то говорил мне об этом. Он сказал, что ты похож на какое-то существо, наполовину прирученное, наполовину дикое.

— Мудрый доктор Мариус. Он прав. Много лет я борюсь с собственным особенным волком, — жесткая линия рта мужчины дрогнула в выражении печальном и измученном. — И я так чертовски устал, Ланс.

— Этого не должно было случится, Рейф. И все еще не слишком поздно для тебя свернуть с пути, который ты выбрал, — отчаянно произнес Ланс. — Если ты сказал мне правду, мы сможем доказать, что убийца Вэла — Брэггс. Что касается твоих преступлений, единственный, кто знает о них, это…

— Это ты, — отрезал Рейф. — Ты действительно готов простить мне все, что я совершил?

— Я… я не знаю, — был вынужден признать Ланс. — Но очень мудрый мужчина однажды пытался убедить меня, что одна из самых трудных вещей, которые должен сделать человек, это простить самого себя.

Рейф посмотрел на него темными, как ночь, сердитыми глазами, и Лансу почудилось, что он почти видит, как тот борется со своими внутренними демонами.

Прозвучал раскат грома, мужчины невольно подняли глаза к небу, где облака начали принимать все более угрожающую окраску.

Один из дородных моряков Рейфа крикнул:

— Капитан, собирается ненастье.

Когда Мортмейн не ответил, мужчина рискнул поторопить его:

— Разве мы не должны сняться с якоря?

Рейф еще немного посмотрел на него, его челюсть окаменела.

— Да, — сказал он больше себе. — Пропащая Земля никогда не была подходящим местом для того, чтобы находиться здесь в бурю.

Быстро отойдя от Ланса, он начал выкрикивать отрывистые приказы, которые заставили его людей заторопиться. Он, казалось, почти забыл о Лансе, пока плотный моряк не ткнул пальцем в направлении Сент-Леджера.

— А что делать с ним, сэр?

Рейф снова посмотрел на Сент-Леджера. Через палубу, сквозь темноту их глаза встретились, и на одно мгновение Ланс почувствовал, что все, чем они когда-либо были друг для друга, их дружба, вся его жизнь находится на чаше весов.

Затем Рейф отвернулся:

— Заприте его в трюме.

— Нет! — сердце Ланса упало, и он попытался сопротивляться. Но это было бесполезно, поскольку он был ослаблен ударом в голову, а его руки все еще связаны.

Два мускулистых матроса оттащили его под палубу и втолкнули в какую-то сырую кладовую на корме судна. Когда люк над его головой захлопнулся, Ланса поглотила тьма.

Первые несколько минут он провел в тщетных попытках ослабить свои путы, но лишь поранил запястья. Рейф слишком хорошо связал его. Без сомнения, какими-нибудь проклятыми морскими узлами.

Что касается попыток найти какой-нибудь острый предмет, чтобы разрезать их… «Пропади все пропадом», — подумал Ланс. Он не видел даже своих рук в этой чертовой дыре.

Извиваясь, он попытался сесть, напрягаясь, задыхаясь, хотя такие усилия заставляли его голову разрываться от боли.

Он чувствовал, что корабль качается и дрожит вокруг него, и качка становится все сильнее. Значило ли это, что они наконец-то идут полным ходом, или что разразился шторм? Ланс отчаянно прислушивался к любому звуку того, что происходило наверху, но ничего не мог услышать из-за рева волн, скрипа и скрежета дерева.

Ланс вздохнул, раздумывая над будущим, которое в это мгновение выглядело совсем не радостным. Он пытался успокоить себя, говоря, что если бы Рейф действительно хотел избавиться от него, то сделал бы это раньше. Он бы не спас его от Брэггса.

Но будет очень легко выбросить человека за борт, когда они выйдут в открытое море. Мог ли Рейф сделать такое: хладнокровно убить Ланса?