Ночной скиталец - [111]

Если бы только она не узнала мужчину за легендой, измученного воина, такого благородного и полного сострадания, приведенного в уныние ошибками прошлого. Она думала, что он будет делать без ее любви. Продолжит скитаться во времени в поисках избавления, которое ускользнуло от него?

Розалин могла лишь надеяться, что сэр Ланселот найдет покой, который он так отчаянно искал. Легенды гласили, что однажды король Артур вернется, вечный король. И, возможно, вместе с ним вернется Ланселот, его доверенный рыцарь и друг.

Розалин должна была верить в это, или она никогда не сможет написать письмо. Ожесточив сердце, она погрузила перо в чернила и начала писать.

Мой милый Ланселот!

С великодушием вашего благородного духа вы однажды сказали мне, что если когда-то наступит время, когда я предпочту вас моему мужу…

Каким-то образом ей удалось закончить письмо, не разрыдавшись. Когда она не появится в саду этой ночью, он непременно отправится разыскивать ее. Она положила письмо на своей туалетный столик, где рыцарь обязательно его найдет.

Затем, надев халат поверх ночной рубашки, Розалин взяла свечу и выскользнула из спальни. Прежде чем смогла передумать.

Глава 18

Ночной бриз пробирался сквозь узкие башенные окна, щекоча обнаженную спину Ланса, пока тот снимал бриджи, собираясь надеть свой маскарадный костюм. «Еще одна полночь», — вздохнул Ланс. И опять боль в пояснице от лежания на кровати в кольчуге. Но он постепенно смирялся с необходимостью носить чертову штуку.

«Я мог бы ждать тебя вечно, леди, если бы было нужно», — сказал он Розалин и с удивлением понял, что это была правда, хотя временами становилось чертовски трудно бороться со своими естественными мужскими потребностями.

Но что-то странное случилось с ним с тех пор, как он встретил Розалин. Чувство покоя, неведомое ему прежде, поселилось в его неугомонном сердце. Он даже смог рассказать ей о вещах, о которых ему было слишком больно вспоминать: о том, как обесчестил себя из-за Адель Монтерой, о потерях и разрушениях, которым был свидетелем на поле боя, о сожалении, которое испытывал, вспоминая о тех днях, чувстве вины, которое все еще было с ним, но каким-то образом смягчилось, как будто он, наконец, нашел в глазах Розалин прощение, которое так долго искал.

Ланс все еще не мог говорить о том, что произошло между ним и Вэлом, но, возможно, со временем, он даже найдет способ справиться и с этой болью.

Мысли о брате заставили взгляд Ланса переместиться к книжному шкафу Просперо, и он с кривой улыбкой заметил, что пустые муста на полках теперь были заполнены. Колдун вернул на место книги, которые на время взял Вэл. Опять.

К своему большому раздражению, Вэл должен был возвращаться в башню, чтобы вновь брать тома, не предполагая, что вовлечен во что-то похожее на перетягивание каната с раздраженным призраком.

Просперо даже унес манускрипт, над которым работал Вэл. В последний вечер, когда Ланс вернулся из своих ночных скитаний, он обнаружил колдуна, сосредоточенно изучающего страницы исследования Вэла о Сент-Леджерах, чтобы узнать «что этот дьявольский щенок написал обо мне».

Странно, Вэл, казалось, все еще не хватился манускрипта. Ланс, несомненно, удостоверился бы, что тот вернулся к брату и, наконец, рассказал бы о том, что происходит. А также поведал бы Вэлу еще кое о чем.

Возможно, таково было влияние Розалин на него, со всеми ее идеями о героях и поисках идеала, но Ланс испытывал сильную потребность броситься решать все проблемы в мире. По крайне мере, в своем.

Только этим утром он думал о том, что сделал очень много, чтобы восстановить дружбу с Рейфом Мортмейном. Возможно, пришло время также протянуть руку и своему брату, исцелить шрамы, которые остались у них обоих в тот ужасный день на поле боя.

Завтра… Но сейчас, к сожалению, пришло время воскресить своего призрачного соперника и подарить Розалин еще одну ночь с героем. Подняв деревянную крышку сундука, Ланс вытащил тяжелую кольчугу. Он потянулся за черной шерстяной туникой, когда до него донесся какой-то звук. Приглушенное восклицание, шаги, как будто кто-то поднимался по древним каменным ступеням.

Ланс повернулся кругом, глядя в направлении арки, которая вела к винтовой лестнице. Пространство внизу было окутано темнотой.

— Просперо? — нерешительно спросил он. Его призрачный предок имел обыкновение сообщать о своем прибытии намного более драматичным способом. Великому колдуну не приходилось долго подниматься в башню по лестнице, а именно оттуда доносился звук.

Ланс слышал решительные шаги и теперь мог видеть свет, мерцающий в темноте, внизу.

— Ланс? — позвал мягкий голос.

Боже правый! Розалин.

Ланс застыл на мгновение, с зажатой в руке кольчугой, затем повернулся, чтобы бросить проклятую улику в сундук, и потерпел неудачу. Тяжелая деревянная крышка захлопнулась, чуть не сломав ему пальцы, и кольчуга соскользнула на пол с ужасным бряцаньем.

У Ланса едва хватило времени запихнуть металлическое одеяние под кровать, прежде чем появилась Розалин. Возможно, дело было в позднем часе, тайне, которая всегда сопутствовала приходу полуночи в Замке Леджер, или магии, присущей лишь башне колдуна.