Ночной рейс в Париж - [3]

Должен подчеркнуть, мой дорогой Дункан, что это наиболее важная акция из всех, что были в нашей совместной работе. Столь подробное письмо продиктовано желанием утвердить тебя в мысли, что несмотря на наши былые разногласия, операцию необходимо выполнить любой ценой.

Желаю удачи. Мэрч Л. Кассиди».

Я четыре раза перечитал письмо и затем сжег его в раковине. Когда бумага полностью превратилась в пепел, смыл его в канализационную трубу. Затем я снова выключил свет, открыл дверь и отправился по вагонам искать человека в зеленом шарфе.

Глава 2

Благотворительные балы для богачей всех стран, азартные игры в пользу осиротевших детей — такова разведка: холодная, беспощадная, расчетливая. Так работает Бойлер.

Сколько раз мы наблюдали, как германский штаб разрабатывал прекрасные сбалансированные планы, а затем пытался совместить их с несовершенными характерами исполнителей. Бойлер начинал с обратного. Он прежде всего учитывал человеческий фактор, позволяя своим разведчикам действовать согласно собственным представлениям, не навязывая им жестких схем.

В вагоне-ресторане я провел целый час: пил кофе, курил и надеялся, что за одним из столиков появится курьер в зеленом шарфе. Я рассеянно поглядывал по сторонам. Все мои мысли были прикованы к тому, что произойдет на вилле Рюдена.

Фон Вальтер всегда вращался в обществе, подобном тому, что готовилось к благотворительному балу. Именно поэтому во время войны он был направлен нацистами на дипломатическую работу в Испанию. А я, английский воришка, должен буду ограбить хозяина виллы и заодно прихватить микрофильм. Если меня схватят агенты Сюртэ — французской службы безопасности, — я буду квалифицирован как уголовный преступник. Одним словом — грабитель. Если меня схватят красные, я стану покойником.

Допивая третью чашку кофе, я понял, что зеленого шарфа в ресторане я не увижу. На минуту у меня возник соблазн плюнуть на эту затею. Вернуться в «Львиную голову» и позабыть обо всем. Но теперь это было невозможно. Я согласился стать платным наемником и, следовательно, принял обязательства подчиняться неписанным правилам. Патриот может отказаться от своих добровольных обязательств. Но не наемник. Наемник обязан сделать свое дело, получить деньги и хранить молчание. Филипп Бойлер прикажет убрать меня в тот же момент, когда заподозрит, что мне уже нельзя доверять. И будет прав. А дальше… Отступника может сбить такси, которое неожиданно вырвется из тумана, его могут случайно толкнуть на рельсы перед приближающимся поездом. Да и не перечислить всех способов избавиться от неугодного человека. А Бойлер?.. Он пожалеет, что Британия потеряла хорошего агента и навсегда забудет о Дункане Рисе.

Я попросил счет и выслушал рассуждение официанта, что это самая спокойная переправа через Ла-Манш из всех, какие он может припомнить. Я дал ему три пенса на чай и вышел из вагона-ресторана.

В конце вагона за одиночным столиком в углу неспешно ужинал, читая газету, пожилой человек с желтоватым лицом. Когда я проходил мимо, он отвернулся к окну, почесывая ухо. Мне не удалось разглядеть его лицо.

В соседнем вагоне царила атмосфера дешевой вечеринки. Все были пьяны. Я пробирался сквозь шумную толпу, внимательно разглядывая веселых путников. Зеленого шарфа среди них не было. Из купе, хохоча и держась друг за друга, высыпали еще несколько человек. Один из молодых людей, изрядно навеселе, сорвал со стенки спасательный круг, надел его себе на шею и, схватив ближайшую девушку, завопил:

— Спаси меня, Элен! Спаси меня, я тону!

Окружающие громко засмеялись, хотя, на мой взгляд, это было не так уж и смешно. Я попытался протиснуться между ними.

— Дорогуша, — повернулась ко мне девушка, которую назвали Элен. — Ты, конечно, немного староват, но о-о-очень симпатичен. Выпить хочешь?

— Извините. — И я попробовал протиснуться дальше.

На девушке была коричневая твидовая юбка и плотно облегающий кашемировый свитер. Она была похожа на игривого котенка, готового шалить и озорничать. На вид ей было не больше двадцати.

— Торопиться некуда, милый, — улыбнулась она. — До Парижа еще далеко.

— Точно, — согласился я, пробираясь вперед. Комик-любитель со спасательным кругом изображал, как он будет прыгать за борт, если паром пойдет ко дну, и зрители, по-прежнему смеясь, расступились, чтобы освободить для него место. — Но сейчас я занят.

— Чем ты можешь быть занят в отпуске? — У девушки были светлые волосы. Наши бедра соприкоснулись, когда комик «нырнул».

— В зависимости от обстоятельств, — уклончиво ответил я.

— Ну как хочешь. — Она тут же потеряла ко мне всякий интерес.

Толпа надавила на меня и помогла пробраться дальше. Все эти молодые люди вели себя слишком весело, слишком игриво. Я вдруг вспомнил искаженные жестокими гримасами другие юные лица, которые пытались скрыть страх. Одним это удавалось, другим — нет, но все равно они умирали.

А в этом веселом вагоне резвилось поколение, избежавшее войны. Им уже приелись печальные истории о прошлой войне и предостережения о будущих катастрофах в ежедневных газетах.

Зеленый шарф был в третьем вагоне. Он сидел в купе и что-то читал. Его внешность соответствовала описанию. За исключением трубки. Правда, трубка лежала рядом на скамье. Так что все было в полном порядке. Я постучал в стекло и открыл дверь.