Ночной разговор - [2]

* * *

Вернувшись, мы присели к столу, заставленному остатками закусок, тарелками, чашками с недопитым чаем. Арон Григорьевич сполоснул две стопки, одну пододвинул мне, другую, ни слова не говоря и не чокаясь, выпил. Судя по всему, он старался отсрочить начало (или продолжение?..) разговора, из-за которого, по-видимому, и попросил меня остаться.

- Вы, пожалуйста, извините... - наконец выдавил он с явным трудом. - Я не хотел...

Он поиграл пустой стопкой, снова налил ее до половины, но пить не стал.

- Видите ли, все просто и ясно, когда речь идет о принципах и тебя непосредственно не касается... Другое дело, совсем другое, когда тебя касается...

- Вы о чем?.. - я не понимал и даже не догадывался, куда он клонит.

- О чем?..

Арон Григорьевич вздохнул, засопел, поднял стопку над головой и посмотрел сквозь нее на свет, как будто предполагая обнаружить там, внутри, что-то неожиданное. Потом он поднес коньяк к самому носу и потянул, вдохнул в себя, жмуря глаза, горьковатый аромат.

- Вы спрашиваете: о чем... О том, дорогой мой друг, что моя внучка Риточка... Да, вот эта самая... - он кивнул в сторону висевших фотографий. - Что она вышла замуж... за эсэсовца... Что вы на это скажете?..

Он опрокинул в рот стопку коньяка, так пьют не коньяк, а водку, и вытер мясистые губы тылом ладони, совсем по-русски.

- Что?.. - переспросил я. - Риточка, ваша внучка?.. За эсэсовца?..

Слова его проскочили как-то мимо, не коснувшись моего сознания. Риточка... Эсэсовец... Что за чепуха...

- Да, - повторил он. - Риточка. Моя внучка. За эсэсовца. Можете вы это себе представить?..

- Да бросьте, - сказал я и отодвинул подальше от Арона Григорьевича бутылку коньяка, сделав вид, что хочу наполнить свою стопку.

- Не "да бросьте", а именно так все и обстоит, - проговорил он сердито. - "Да бросьте..." Если бы, если бы можно было все это взять и бросить...

- Что, собственно?..

- Я же вам уже сказал...

- Послушайте, Арон Григорьевич, - сказал я, поднимаясь. - Риточка... (Я посмотрел на фотографию, на кудрявую, милую, смеющуюся головку... "Волосы твои - как стадо коз, сходящих с горы Галаадской...".) За эсэсовца... О чем вы?.. Какие эсэсовцы в наше время? Мне пора, скоро последний автобус в мою сторону. Давайте-ка лучше я помогу вам убрать посуду...

Он не дал. Он ухватил меня за руку, силой усадил на прежнее место и сам сел напротив. Он сидел, широко расставив колени, упершись в них ладонями. Он смотрел в пол, наклонив голову, и дышал шумно, с астматическими присвистами, рвущимися из груди. Он был похож на вулкан с клокочущей в недрах лавой, готовой извергнуться из кратера.

- Ну, не совсем чтобы эсэсовца, но что-то в этом роде... Вот послушайте...

Он помолчал. В груди у него булькало. Он взял со стола пустую стопку, поднес к носу, понюхал и вернул на прежнее место.

- Когда она собралась ехать в Европу... Вы ведь знаете, сейчас такая мода - ездить в Европу... Пошляться по Парижу, по Елисейским полям, выпить стаканчить пепси-колы где-нибудь у Дворца дожей в Венеции, чтобы потом говорить: я был во Франции, я был в Италии... Пустая, пустейшая амбиция, больше ничего... Я ей говорил, Риточке: зачем тебе Европа?.. Поезжай в Израиль, дурочка. Дворцы или лавки, вроде тех, что на Елисейских полях, при наличии современной техники, можно понастроить в любом месте, хоть в Центральной Африке, хоть в Антарктиде, а вот Стена Плача - одна-единственная, второй нет и быть не может... А Масада?.. А Цфат?.. Ты же умная девочка, говорил я ей, ты же понимаешь - не будь той земли, куда привел наш народ Моисей, не было бы ни этих твоих Елисейских полей, ни Дворца дожей, ни всей нынешней Европы, как нет дома без фундамента, а фундамент всей европейской цивилизации - что?.. Она слушает и смеется. "Дедушка, - говорит она, - это ты всю жизнь был строителем и разбираешься в фундаментах, а я - зачем они мне нужны.." И хохочет, и снимает с меня ермолку, и целует меня в лысину...

Арон Григорьевич смолк, вытер покрасневшие глаза и продолжал, его надломившийся было голос наполнился новой силой:

- Библия, говорю я, Библия - вот основание, на котором стоит Европа и не только Европа! А Библия могла родиться только там и больше нигде! Библия, наш главный дар человечеству, которое, правда, в ответ возблагодарило нас инквизицией и Освенцимом, но не о том сейчас речь... "Дедушка, - говорит она, - я поеду, обязательно туда поеду... Когда-нибудь... А сейчас я еду в Германию, с Эстеркой... У нас уже билеты куплены..." "Как?.. - говорю я ей. - В Германию?.. Зачем тебе Германия?.. У меня, - говорю я ей, - до сих пор осколок в спине сидит, а ты..." "Дедушка, - говорит она, - ну причем тут осколок?.. Это ведь было так давно, я еще не родилась и мама была совсем маленькой... А ты все живешь прошлым... А мир стал другим, и Германия тоже, и потом - я даже не в Германию еду, а по Рейну, там по берегам такие красивые замки, я читала, видела в путеводителях... И скала, на которой сидела Лореляй... Помнишь - у Гейне?.. Я эту скалу сфотографирую и, если получится, фото тебе подарю..." И рассказывает, что там, на Рейне, на каждом шагу - сувениры с этой самой скалой, и на всех - стихи Гейне... А я слушаю и думаю себе: так-то оно так, все это расчудесно, и Гейне, и Лореляй, а только хоть вы меня озолотите с головы до пят - я туда ни ногой, а что до замков на Рейне, так пускай ими другие любуются...