Ночной поезд в Мемфис - [80]

Дверь за ней закрылась. Ключ повернулся в замке. Джон сел.

— Промахнулась, — с удовлетворением сказал он.

— Промахнулась?! — сдавленно произнесла я, глядя на расплывшееся на его рукаве красное пятно.

— У нее были более серьезные намерения.

Дальнейших объяснений не потребовалось. Она наверняка знала, что единственный способ остановить его — это всадить пулю в одного из нас, вероятно, ей даже было не столь важно, в кого именно. Если бы он не отбросил меня...

А если бы я ему не помешала, он сам мог бы остановить ее прежде, чем она прицелилась и выстрелила.

Из всех вопросов, теснившихся в моем воспаленном мозгу, я выудила самый незначительный:

— Так она беременна?

— Если да, то не от меня. — Джон не поднял головы, он пытался закатать рукав, но это ему плохо удавалось.

— Ты хочешь сказать, что ты не... вы не...

— Как ты имела возможность убедиться, мои принципы не слишком строги, но есть границы, которых и я не преступаю. Если даже отбросить все остальное... — он взглянул на меня из-под густых ресниц, — если даже отбросить все остальное, я скорее положил бы к себе в постель «черную вдову»[50]. Если не веришь, а ты наверняка не веришь, могу представить доказательства. Макс и Уитбред ночевали по очереди у нас в каюте. Маленькая предосторожность... Ты не поможешь мне с этим рукавом? Она скоро вернется, и когда это случится, нам обоим лучше бы оказаться подальше отсюда.

В этом был резон. Я заставила себя подняться и пошла посмотреть, что есть в аптечке. Она была отлично оснащена, можно подумать, что они готовились к небольшой войне.

Я наложила марлю на кровавую борозду, оставленную пулей, и прилепила ее пластырем.

— Как ты собираешься выбраться отсюда? — спросила я. — Дверь ведь заперта.

— С помощью вот этих удобных маленьких приспособлений, которые ты предусмотрительно принесла с собой. — Джон попытался вынуть шпильку из моих волос.

— Так вот почему ты... Ой, это заколка с застежкой, она зацепилась.

— Это — одна из причин. — Он с невыразимой нежностью провел пальцами по моей щеке. Я даже представить себе не могла, что он на такое способен. — Расстегни сама. Я не очень умею с ними обращаться, поскольку обычно не закалываю свои космы. Спасибо.

Он опустился перед дверью на колени и стал ковырять заколкой в замке.

— Может быть, стоит подумать о том, куда идти, когда мы выберемся отсюда, — неуверенно предложила я.

— Ключевые слова, любовь моя, — «когда выберемся», я бы даже сказал — «если выберемся». — Похоже, что-то у него не получалось, может быть, он плохо себя чувствовал, потому что, несмотря на приятную прохладу в комнате, весь покрылся испариной. — Мэри будет недовольна, обнаружив, что мы ушли, и так этого не оставит.

— Она в тебя влюблена?

— Проклятие! — сквозь зубы произнес Джон. — Держи свои скверные предположения при себе, хорошо? Если бы я в это поверил, мне оставалось бы только перерезать себе горло и покончить с этим. Нет... — В замке что-то щелкнуло, и он крепче сжал заколку. — Ее мотивы гораздо проще. Она считает меня виновным — надо признать, не без оснований — в смерти своих братьев.

— Ее брать...

— Братья. Двое. — После краткой паузы он обреченно добавил: — Дело сделано, так что могу быть откровенным. Или, может быть, сама догадаешься? Два брата, непреодолимая, наследственная мания убийства, эти лихорадочно блестящие, пустые глаза...

И правда. Я знала только одного человека с глазами такого же золотисто-карего цвета. Впервые встретив его в Стокгольме, я подумала: вот великолепный образец нордической мужественности; сложен, как викинг, и высок, действительно высок. Трудно встретить мужчину, который был бы на шесть дюймов выше меня. Я даже готова была закрыть глаза на тот факт, что у Лифа практически отсутствовало чувство юмора. Но когда узнала, что он — босс Макса и член шайки, мой девичий энтузиазм быстро угас.

Да, Джон убил Лифа, но в этом случае мое неприятие убийства отступало перед лицом того факта, что сам Лиф пытался убить меня, и, не вмешайся Джон, ему бы это удалось.

— Но ведь Георга ты не убивал, — сказала я, наблюдая, как Джон пытается заколкой нащупать затвор замка. — Или убил?

— Нет. Его убил, притом весьма гнусно, сокамерник в прошлом году. Но поскольку я отчасти приложил руку к тому, чтобы отправить его за решетку, у Мэри есть некоторые основания... А, наконец!

Он вернул мне заколку.

— Ну, и куда мы теперь? — спросила я. — Понимаю, надо сначала выбраться. Но как?

— Есть идеи? — Джон, чуть приоткрыв дверь, осторожно выглянул в коридор.

— В мою комнату. Я хочу взять сумочку.

— Если мы отсюда не выберемся, сумочка тебе не понадобится, — последовал безрадостный ответ.

— В моей комнате есть балкон. Если пойдем через дом, нас наверняка кто-нибудь заметит.

— Резонно. Тогда пошли.

Моя дверь тоже была заперта. Отворив ее, Джон оставил ключ в замке.

Я предложила закрыть изнутри на «собачку»:

— Если они увидят, что дверь по-прежнему заперта, они, может быть, не станут сюда заглядывать.

— Как только они обнаружат, что мы сбежали, то заглянут повсюду. — Он направился к балкону, а затем, обернувшись ко мне, сказал: — Нужно было предупредить, что отсюда тридцать футов до земли.