Ночной поезд - [2]
Для чего я все рассказываю? Только для того, чтобы вы представили, кто я и откуда, раз уж я оказалась участницей тех событий, о которых пойдет речь.
На сегодняшний день (второе апреля) это дело, я считаю, завершено. Закончено. Закрыто. Конец. Однако полученные ответы все только усложнили. Я взялась за гладкий, тугой узел и вытащила из него множество отдельных нитей. Сегодня вечером у меня встреча с Поли Ноу. Хочу задать ему пару вопросов. И получить пару ответов. На этом поставлю точку. Более тяжелого дела у меня еще не было. Но, может, я это придумываю? Да нет, все так и есть. Просто такое досталось дело. Такое дело досталось. Что касается Поли Ноу – он, как у нас говорят, штатный трупорез. То бишь патологоанатом. Трупы вскрывает, чтобы установить причину смерти.
Заранее прошу прощения за грубость, за ханжеские недомолвки, за неуместный сарказм. Полиция – это сплошь расисты. Работа такая. Полиция Нью-Йорка на дух не переносит пуэрториканцев, в Майами терпеть не могут выходцев из Мексики, в Сан-Диего – индейцев, в Портленде – эскимосов. А вот в наших краях копы ненавидят, по сути дела, всех, в чьих жилах нет ирландской крови. В полиции волен служить кто угодно: хоть еврей, хоть негр, хоть азиат. И женщинам сюда путь открыт. Но любой, кто причисляет себя к расе под названием полиция, по долгу службы ненавидит все остальные расы.
Эти разрозненные записи и стенограммы бесед собирались на протяжении четырех недель. Должна принести свои извинения и за необработанные диалоги, и за путаницу во временах (этого трудно избежать, когда пишешь о недавно умерших). А еще, наверно, следует извиниться за финал. Простите меня. Простите. Простите.
Для меня эта история началась вечером четвертого марта и дальше раскручивалась день за днем. Теперь – по порядку
4 марта
В тот вечер я была одна. Тоуб (мы вместе живем) уехал за город на какую-то компьютерную тусовку. Ужин так и остался нетронутым: я уселась на диван, поставила рядом пепельницу и открыла биографическую повесть, которую обсуждали у нас в дискуссионном клубе. Часы показывали: «20:15». Время запомнилось не случайно – мимо окон прогрохотал ночной поезд, который по воскресеньям идет раньше обычного. Я аж вздрогнула. От этого ночного поезда стены, в которых я живу, ходят ходуном. Зато квартирная плата здесь на порядок ниже, чем в других районах.
Тут зазвонил телефон. Это был Джонни Мак, он же сержант Джон Макатич. Мы с ним вместе служили в убойном отделе, а потом его сделали старшим в группе. Отличный парень, и сыщик – каких мало.
– Это ты, Майк? – говорит он. – Тут такое дело…
Ну, отвечаю ему, выкладывай, не тяни.
– Дело дрянь, Майк. Надо извещение доставить.
«Доставить извещение» означает у нас «уведомить о смерти». Иначе говоря, прибыть по указанному адресу и известить людей о гибели родственника. О смерти человека, которого они любили. Я это уже поняла по голосу. Догадалась и о том, что смерть была внезапной. И скорее всего насильственной. Я задумалась. Можно было просто отмахнуться: это теперь не по моей части (впрочем, в деле конфискации незаконно приобретенного имущества тоже не обходится без трупов). Но тогда бы мы пустились в набившие оскомину пререкания, которые кочуют из сериала в сериал. Он: «Ты должна мне помочь. Прошу тебя, Майк». Я: «Даже и не думай. Ни за что. Не рассчитывай, приятель». Такие препирательства можно вести до посинения. И я сдалась. Подумала: какой смысл отказываться, если рано или поздно все равно соглашусь? Своих надо выручать. Мне оставалось только повторить: выкладывай, не тяни, что там у тебя?
– Дочка полковника Тома покончила с собой.
– Дженнифер? – И следом само собой: – Ты что, сдурел?
– Сдуреешь тут. Говорю же тебе, Майк, – дело дрянь.
– Как все было?
– Из двадцать второго калибра – прямо в рот.
Я ждала продолжения.
– Майк, будь другом, сообщи полковнику Тому. И Мириам. Прямо сейчас, не откладывая.
Я закурила новую сигарету. Пить-то я бросила, но курю одну за другой. Ох как я курю…
– Когда я познакомилась с Дженнифер Рокуэлл, ей было восемь, – сказала я.
– Знаю, Майк. Потому и звоню. Если не ты – то кто?
– Ладно. Но сперва ты отвезешь меня на место.
Я пошла в ванную, чтобы для приличия немного подкраситься. Делала это через силу, словно выполняя надоевшую повинность. Как будто протирала тряпкой прилавок. Стиснув зубы. Только что – хочу верить – я была личностью, а теперь неумолимо превращалась в вульгарную бабу.
Машинально, в силу многолетней привычки, бросила в сумку блокнот, карманный фонарик, резиновые перчатки и служебный ствол тридцать восьмого калибра.
Кто приходит служить в полицию, тот вскоре узнает, что означает «точняк»…Это когда переступаешь порог, видишь труп, обводишь взглядом комнату и говоришь: «Ну да, точняк». Но то, что я увидела, никак не походило на явное самоубийство. Дженнифер Рокуэлл выросла на моих глазах. Ни к кому из знакомых я не испытывала такой симпатии. Да что там говорить – Дженнифер нравилась всем без исключения. С годами ее, похоже, стало тяготить собственное совершенство: блистательный ум, невероятная красота. Нет, поправила я себя, – убойной силы ум. И красота, за которую жизнь отдашь. При этом Дженнифер никогда не была заносчивой – просто такое сокровище кажется непреступным само по себе. Судьба дала ей все, чего только можно пожелать, а потом еще чуть-чуть и еще немножко больше. Ее отец сделал блестящую карьеру в полиции. Оба старших брата – намного старше Дженнифер – пошли по его стопам и получили назначение в Чикаго, а Дженнифер посвятила себя астрофизике и работала в нашем городе. Мужчины? В студенческие времена их вокруг нее увивалось великое множество, но она не выделяла никого. В последние годы – лет семь-восемь – рядом с ней был профессор Трейдер Фолкнер. Мыслитель и мечтатель Трейдер. Так что здесь и не пахло «точняком». Если это и было самоубийство, то совершенно неочевидное.
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
Знаменитый автор «Денег» и «Успеха», «Лондонских полей» и «Стрелы времени» снова вступает на набоковскую территорию: «Информация» — это комедия ошибок, скрещенная с трагедией мстителя; это, по мнению критиков, лучший роман о литературной зависти после «Бледного огня».Писатель-неудачник Ричард Талл мучительно завидует своему давнему приятелю Гвину Барри, чей роман «Амелиор» вдруг протаранил списки бестселлеров и превратил имя Гвина в международный бренд. По мере того как «Амелиор» завоевывает все новые рынки, а Гвин — почет и славу, зависть Ричарда переплавляется в качественно иное чувство.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.