Ночной поезд - [15]
Вот как? Значит, у вас такой потребности не было.
Дело не в том. По-моему, каждый человек должен прожить…
Полноценную жизнь…
Нет, он должен просто прожить жизнь. А остальное приложиться. Вы позволите еще одну?…
Берите.
На следующей стадии надо отбросить последнюю видимость дружелюбия. Дурацкое дело – нехитрое, как некоторые выражаются. Тоуб, к примеру, так говорит. Здесь полиция изображает переход от подозрений к уверенности, и процесс этот выставляется напоказ. Но и внутри мы тоже меняемся. По крайней мере я меняюсь – иначе не получается. Я действительно должна перейти от подозрений к уверенности. Попросту говоря, мне нужно убедить себя, что этот тип виновен. Нужно влезть в шкуру полковника Тома. Нужно поверить. Захотеть этого. Нужно твердо знать, что подозреваемый виновен. Я это знаю. Я это знаю.
Трейдер, я хочу, чтобы вы восстановили в памяти события четвертого марта. Да-да, именно за этим я вас и позвала. Трейдер, мне захотелось убедиться, что ваши слова совпадают с нашими данными.
С вашими данными?
Да. С вещественными доказательствами, обнаруженными на месте преступления, Трейдер.
На месте преступления.
Трейдер, мы с вами живем в бюрократическом государстве. Иногда приходится заниматься ерундой.
Сейчас вы зачитаете мои права.
Верно, Трейдер, я собираюсь зачитать ваши права.
Я арестован?
Вам смешно. Нет, вы не арестованы. Но это легко исправить.
Я буду проходить по делу в качестве подозреваемого?
Посмотрим, как будете себя вести. На этой странице…
Постойте. Детектив Хулигэн, я ведь в любой момент могу прекратить это представление, не так ли? У меня есть право не отвечать на вопросы. И если не ошибаюсь, право позвонить адвокату.
Хотите адвоката? Нам достаточно свистнуть – и сюда явится адвокат. Но это не в ваших интересах. Протокол автоматически будет направлен в управление прокурора штата, и тогда я ничем не сумею вам помочь. Ну что, желаете адвоката? Или предпочтете спокойно побеседовать со мной.
Он снова ощеривает зубы; речь его опять становится затрудненной. Однако, вопреки всем ожиданиям, он кивает и говорит:
Приступайте. Приступайте.
Видите, вот тут у нас написано: «Разъяснение прав». Прочитайте, после каждого абзаца поставьте свою фамилию, инициалы и распишитесь. Вот здесь. И здесь. Ага. Хорошо. Итак, четвертое марта. Воскресенье.
Трейдер закуривает очередную сигарету. В тесном кабинете уже не продохнуть. Профессор всем телом подается вперед и начинает говорить – совершенно буднично, сложив перед собой руки и опустив глаза.
Воскресенье. Было воскресенье. День складывался, как обычный выходной. Встали поздно. В половине одиннадцатого я пошел на кухню готовить завтрак. Яичницу. За едой читали «Таймс». Да вы сами знаете, как это бывает, детектив. Сидели в халатах. Газету поделили – она взяла «Искусство», а я – «Спорт». Час поработали. Около двух вышли подышать воздухом. Заглянули в кафе, взяли по сэндвичу с ветчиной. Погуляли. В Родем-парке. Погода выдалась ясная. Поиграли в теннис на крытом корте. Дженнифер, как всегда, выиграла. Со счетом три-шесть, шесть-семь. Вернулись около половины шестого. Она приготовила лазанью. Я собрал вещи, уложил их в сумку…
Вот это точно, вы собрали вещи. Не понимаю вас. Ночь с воскресенья на понедельник мы всегда проводили порознь. Четвертого было воскресенье. Я сложил вещи в сумку.
Вот это точно, вы сложили вещи в сумку. Ведь день-то был необычный, признайтесь, Трейдер. Вы предвидели, как будут развиваться события? Давно? Все шло к тому, что вы ее потеряете. Она тяготилась связью с вами, Трейдер, и вы это чувствовали. Возможно, она уже нашла вам замену. А может, и нет. Это уже несущественно. Так или иначе, ваш роман близился к развязке. А что вы так нервничаете? Дело житейское. Сплошь и рядом такое бывает. Как там в песнях поется: любовь ушла, мосты сожгла. Но вы отказывались смириться, Трейдер. И я вас понимаю. Вполне понимаю.
Неправда. Все было не так. Это все ваши домыслы.
Повторите, какое у нее было настроение?
Обычное. Жизнерадостное. Как всегда.
Ага, понимаю. Проведя обычный выходной в обычном жизнерадостном настроении с обычным жизнерадостным любовником, она остается одна и пускает себе две пули в рот.
Две пули?
Вас это удивляет?
Да, не скрою. А разве вас это не удивляет, детектив?
В прежние времена я входила в этот кабинет, поигрывая дубинкой, и неизменно добивалась признания. Впрочем, к таким методам приходится прибегать нечасто. Садисты-маньяки, не разменивающиеся по мелочам, убийцы, чье богатое криминальное прошлое занимало несколько томов, – все они ловились на крючок примитивным способом: достаточно было пряди светлых волос или едва различимого следа от кроссовки «Рибок». Этих можно было расколоть по науке. Но в науке Трейдер и сам не слаб – философ.
Постараюсь его дожать. Пока не упущен момент.
Трейдер, когда именно вы с покойной занимались сексом?
Что?
У покойной оказались положительные анализы на следы эякулята. Как вагинальные, так и оральные. Итак, когда же вы успели?
Не ваше дело.
Ошибаетесь, Трейдер, это мое дело. У меня работа такая. А теперь слушайте: я сама вам подробно расскажу, что случилось в тот вечер. Потому что я все знаю, Трейдер. Знаю. Как будто видела своими глазами. У вас с Дженнифер произошло выяснение отношений. Последнее выяснение отношений. Все кончено. Но перед расставанием вам захотелось близости, правда, Трейдер? В такие моменты женщина склонна уступить. По-человечески вполне понятно – уступить. Последний разок. На кровати. Потом на стуле. Завершилось все на стуле, Трейдер. Вы добились своего. А потом выстрелили ей в открытый рот.
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
Знаменитый автор «Денег» и «Успеха», «Лондонских полей» и «Стрелы времени» снова вступает на набоковскую территорию: «Информация» — это комедия ошибок, скрещенная с трагедией мстителя; это, по мнению критиков, лучший роман о литературной зависти после «Бледного огня».Писатель-неудачник Ричард Талл мучительно завидует своему давнему приятелю Гвину Барри, чей роман «Амелиор» вдруг протаранил списки бестселлеров и превратил имя Гвина в международный бренд. По мере того как «Амелиор» завоевывает все новые рынки, а Гвин — почет и славу, зависть Ричарда переплавляется в качественно иное чувство.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.