Ночной поезд - [86]

Мне невыразимо нравится так жить. Что бы ни случилось дальше в моей жизни (а у меня сейчас очень четкое представление о том, как я хочу ее провести – об этом напишу через минуту), я знаю, что так хорошо уже никогда не будет. У меня сейчас переломный момент. Сегодня во время болтовни с Рэйчел я впервые почувствовала, что просто хочу с кем-то пообщаться и расслабиться. Я почувствовала, как напряжение покидает меня.

У меня здесь нет никакого багажа. Все путешественники одеваются одинаково, в одежду, которую покупают с лотка. Мешковатые брюки, майки с рекламой тайской кока-колы, шлепанцы-вьетнамки. Отсюда миллион миль до получившей частное образование скованной лондонской девушки, которая стремилась во что бы то ни стало избегать неприятностей.

Сейчас я лучше, чем была. Но закончиться все это может двояко. На сей раз меня могут схватить. В этом случае я стану просто наблюдать, что произойдет. Это будет ужасно, я знаю, но мне почти наплевать. По мне, уж лучше это, чем возвращение к старой жизни. Если я попадусь, обо мне напишут в газетах и меня помилуют, потому что я молода и я женщина. Дома все будут поражены. Отцу станет чудовищно стыдно перед всеми его «деловыми партнерами».

Второй вариант: я прекращу этим заниматься. После чего останусь в Азии и найду себе приличную работу в Бангкоке, или Сингапуре, или Куала-Лумпуре. Я могла бы жить здесь и путешествовать. Чем больше я об этом думаю, тем больше этого желаю. Впервые за все время мне не хочется быть схваченной при пересечении границы. Это слегка меня беспокоит. Это означает, что на карту поставлено слишком много.

3 апреля

Я сижу на своем маленьком гниющем балконе, сейчас раннее утро, и я вижу, как Рэйчел суетится в своей хибаре, проверяет, высохли ли саронг и бикини, которые она повесила сушиться вчера вечером.

Рэйчел – моя новая подруга. Она из Новой Зеландии. Пару дней назад между нами возникла «дружба с первого взгляда», что-то вроде «вожделения с первого взгляда» между мной и Джейком. Быть человеком с рюкзаком порой все равно что быть четырехлетним ребенком. Когда тебе четыре года, ты приходишь на игровую площадку, подходишь к другому ребенку и говоришь: «Мне четыре года», – и тебе отвечают: «Мне тоже», – и вот вы уже друзья. То же самое и здесь. Я увидела Рэйчел, она мне понравилась, мы разговорились и стали друзьями.

Она высокая, стройная и красивая. Сейчас я смотрю на нее, и мне хочется иметь такие же черты лица и такие же волосы. Она выглядит как французская кинозвезда, и она прикольная.

Рэйчел только что обернулась, улыбнулась мне и спросила, почему я на нее глазею. Даже уточнила: «Ты пишешь обо мне?»

Мы встретились именно здесь пару дней назад, когда я стояла на своем балконе рано утром, глядя на море. Я проснулась раньше, чем сегодня, и вышла посмотреть на рыбачьи лодки в розоватом свете зари. На мне была только мешковатая майка и трусики, я смотрела вдаль и размышляла, как вдруг она сказала: «Доброе утро!» – и это было так неожиданно, что я вскрикнула.

Потом я засмеялась, потому что почувствовала себя глупо – ведь она просто находилась на соседнем балконе, всего в нескольких метрах, делая то же самое, что и я. То есть стояла и смотрела на море.

– Я Лара, – представилась я, хотя никогда не веду себя так развязно. Обычно я держу дистанцию как можно дольше.

– Рэйчел, – отозвалась она.

– Австралийка?

– Киви.

– Ох, извини, это бестактность с моей стороны?

– Угу. Было бы бестактностью, если бы я была невероятно педантична и обидчива.

И вот так мы подружились. Мы ходили вместе завтракать, вместе лежали на пляже и болтали, когда приходила охота, обменивались книгами и просто молчали, когда нам не хотелось говорить. Она нашла неправдоподобно маленький набор для игры в скраббл на полке в баре, и мы играем в него снова и снова. И ни в чем друг другу не завидуем.

У меня никогда прежде не было такой подруги, как Рэйчел. Теперь я понимаю, что виной тому моя домашняя жизнь – такая натужная, нервная и убогая, что мне просто не удавалось завести приличную дружбу. Как жаль.

У нее тоже дома не все идеально, хотя Рэйчел об этом не особенно распространяется. Я также не рассказала ей безвкусную историю о своем занудном бойфренде – которая и привела меня сюда, – но еще расскажу.

А сейчас солнце палит все сильнее, мне надо нанести на тело крем и надеть шляпу, а не то обгорю. Рэйчел выходит из своего бунгало и спускается по ступеням, направляясь ко мне. Я могла бы предложить ей уполовинить расходы, поселившись вместе со мной.

6 апреля

Я держу телефон на потрескавшейся маленькой полке, до которой могу дотянуться, только встав на шаткий стул, и хотя я все еще включаю и проверяю его дважды в день, мне, признаться, все меньше и меньше хочется получить известие от Джейка.

Жаль, что я не могу остаться здесь навсегда. Никто не знает, как до меня здесь добраться. Нет ни писем, ни открыток, ни электронных сообщений, и только у Джейка есть мой телефонный номер. Никто из большого мира не имеет ни малейшего понятия, где я нахожусь.

Странно жить в мире, где мои собственные родители, Бернард и Виктория Уилберфорс, зависят от грязных денег, добываемых их преступной любимой дочерью, чтобы они могли блюсти внешний антураж в своем пригороде. Да, они скорее всего не знают, откуда поступают деньги, но им следовало бы спросить. Как могут они позволять мне заниматься этим на другом конце света? Почему они не беспокоятся? Это заставляет меня задаваться вопросом, любят ли они меня.