Ночной охотник - [36]

Томительное ожидание удобряло почву для сомнений и размышлений, а стены маленькой комнаты-коробки, сдавливая следователя, нагнетали обстановку и не давали вздохнуть, наполняя легкие спертым ароматом грима и пудры. Миронов никак не мог выбросить из головы то, что накануне ему рассказал Арсений. Боль… ему нравится смотреть на нашу боль. Он получает от этого удовольствие. «Выходит, это его слабая сторона, — думал Виктор Демьянович. — Он отдаст все что угодно, чтобы наблюдать. Наблюдение дарует ему ощущение власти, сладкой и пленительной».

В эту секунду сердце следователя застучало быстрее от резкого и жаркого выброса адреналина. «А что, если сегодня он будет на передаче?!» — выпалил Миронов вслух и встал с дивана, занимающего больше половины маленькой гостевой каморки. Но в качестве кого? Зритель? Эксперт? Гость? Кто он? Если теория верна и преступник всегда возвращается на место преступления, то этот не пропустит шанс покрасоваться перед телекамерами.

В этот момент раздался короткий сигнал входящего сообщения на мобильном телефоне. МВД достал телефон из внутреннего кармана пиджака. Незнакомый номер.

На экране горела надпись: «Ну, как? Волнуетесь?»

«Кто это?» — напечатал Миронов и отправил сообщение.

«Тот, о ком вы подумали!» — последовал ответ.

На секунду Виктор Демьянович испугался того, что сам накликал беду своими же мыслями, но это было не самое страшное. Страшным и огромным казался вопрос: что же теперь делать?

В комнату постучали, дверь отворилась, и за ней показалась девушка из столицы. Она обратилась по имени-отчеству к Миронову и попросила следовать за ней, съемка должна начаться буквально через несколько минут. Шагая по коридору, Виктор Демьянович набирал номер Марии, от напряжения еле попадая по клавишам мобильного телефона.

— Господин следователь, — на столичный манер начала говорить девушка, — мы скоро начнем. На время съемки я прошу вас оставить мобильный телефон здесь. Мы положим его в конверт и отдадим вам сразу после окончания съемочного процесса. Дело в том, что запись будет идти в прямом эфире, а мобильные телефоны могут создать помехи на звуке. Мы просим всех гостей сдать их. Это стандартная процедура.

Мария не отвечала. Миронов проклинал все на свете.

— Можно мне еще минутку? Последний звонок.

Девушка взглянула на часы и произнесла:

— У вас есть даже не одна, а две минутки.

— Благодарю, — с безумием в глазах гаркнул Виктор Демьянович и набрал трясущимися руками номер Марии во второй раз.

На третий раз она взяла.

— Маша, что у тебя за манера не брать трубку, когда это катастрофически необходимо?! — выпалил Миронов.

— Что случилось? — не ожидая такого резкого нападения со стороны собеседника, выпалила она.

— Он здесь. Он будет на шоу. Я почти уверен. Только что получил сообщение от неизвестного. Сейчас пришлю тебе номер, пробейте его. Может, удастся обнаружить, где он и кому принадлежит? И выезжайте срочно на студию. Надо все оцеплять. Он не упустит возможности покрасоваться перед камерами и остаться незамеченным.

— Ты абсолютно в этом уверен?

— Не знаю. Но догадки стали возникать, как только я сюда пришел, а потом эти сообщения. Есть полное ощущение, что он будет наблюдать или уже это делает. У меня осталось совсем мало времени. Съемка идет в прямом эфире, поэтому телефоны отнимают. Я думаю, будут небольшие рекламные паузы. Связь будем держать через них. Поторопитесь, очень прошу.

— Ладно. Выезжаем прямо сейчас. Будем минут через двадцать. Не нервничай. Сохраняй лицо.

Отведенное время на разговоры истекло. Когда Миронов судорожно клал свой телефон в конверт, прозвучал сигнал и на экране высветилось новое сообщение. Оно было короткое — всего одно слово: «Поиграем?»

Учитывая, что это была выездная передача — прямой эфир, — декораторы, художники и монтировщики потрудились на славу. По оформлению помещение практически ничем не отличалось от того, как оно всегда выглядело на экране телевизора, возможно, за исключением нескольких деталей, подчеркивающих то, что это прямое включение из другого города. Все было так, как если бы включить один из федеральных каналов Центрального телевидения вечером с понедельника по четверг. В павильоне студии расположился в несколько рядов зрительный зал амфитеатром, а на второй половине осталось место непосредственно для действа. Как будто специально, кресла гостей и приглашенных экспертов — советников — главных распространителей конфликта — стояли друг напротив друга для лучшего нагнетания обстановки, но не настолько близко друг к другу, чтобы перейти к открытому бою и рукоприкладству. На заднем плане, за спинами гостей, располагались панно, на которых были изображены в некой белой пелене или дымке еле различимые очертания городских достопримечательностей, а по обеим сторонам от зрителей над головами высились большие мониторы, транслировавшие заставку и название темы передачи. Приятный ведущий в откровенно пошлом и вычурном, а оттого неприятном костюме, с громковатым и надрывным голосом — видимо, профессиональная привычка прерывать скандалы давала о себе знать, — начал эфир дежурной эффектной фразой. Этот человек одновременно и располагал к себе, и отталкивал — скорее всего, такая двойственность тоже была задумана изначально и являлась частью имиджа передачи. Шоу началось.