Ночной магазинчик - [11]

Сам Геннадий Александрович производил впечатление флегматичного, медленно реагирующего на все тугодума, которого с трудом можно вывести из себя. Но те, кто проработал с ним не один год, знали его способность схватывать все на лету и мгновенно просчитывать ситуацию в свою пользу. Что касается его флегматичного темперамента то, став один раз свидетелем его гнева, подозреваю, что он сознательно культивировал эту свою флегматичность, скрывая истинный темперамент. А если добавить, что кроме жены у него имелась еще и любовница, то это подтверждало мою догадке.

– Присаживайтесь, Марина, – пригласил Быков, не отрываясь от документа.

Я устроилась на одном из кресел, стоящих вдоль длинного стола, на то же самое на котором сидела во время утреннего совещания. Дочитав документ, и размашисто расписавшись на нем, Геннадий Александрович отложил его в сторону.

– Неважно вы что-то сегодня выглядите, Марина, – проговорил он, не глядя на меня, рассеяно завинчивая колпачок паркера. – Я еще на совещании это заметил. Может вам взять недельку отпуска? Съездите в Египет, или в Испанию, или еще куда-нибудь. А всех поставщиков и их клиентов передадите мне. Связь с Родионом Дмитриевичем буду держать через вашу Светлану. Не впервой уже…

– Спасибо, Геннадий Александрович, я, честное слово, не хотела смущать вас своим видом. Просто не подумала, что кто-то обратит на него внимание.

– Как же не обратит… Вы у нас красавица, лицо, так сказать, нашей фирмы и вас, да не заметить. Скажете тоже… – укоризненно покачал он головой.

Судя по тому, как он подмасливал и льстил, мне была уготована горькая пилюля.

– Со мной все в порядке, и я не хочу брать отпуск. Просто не спала эту ночь.

– Что так? – намеренно удивился Геннадий Александрович.

– Я читала книгу о меценатстве. Ее автор рассказывает о некой теории, подтверждая ее примерами из жизни. Он доказывает, что богатство и успех приходят к тому, кто умеет отдавать и помогать, – начала я.

– Ну, на Руси об этом давно известно. Автор, поди, американец, а они до этого недавно додумались, – он помолчал и добавил: – Вы, конечно, в курсе, что мы спонсируем местный драмтеатр.

– Да, но на Руси никогда не путали благотворительность и милосердие с меценатством.

– Хм, какая интересная книжка, – хмыкнул Геннадий Александрович, шевельнувшись и заскрипев своим креслом. – Дадите почитать?

– Обязательно. Но я вот, что заметила: иногда труднее помочь конкретному лицу, чем какой-то организации.

– Ага, теперь я понимаю ваше желание видеть конкретное лицо, моющее пол в холле, чем какую-то абстрактную тещу.

– Извините, Геннадий Александрович.

– Извиняться не стоит, и тут вы правы, но… вот Владислав Анатольевич говорит, что вы протежируете какой-то сомнительной личности, не имеющей документов, и он отказывается брать на себя ответственность, принимая ее на работу.

– Ее паспорт пропил муж. Она находит временные заработки, чтобы кормить детей и нахлебника мужа. Она его выгнала, но он периодически приходит к ней ворует вещи ее и детей, и дерется. Света сделала запрос в полицию и там удосужились поднять все те заявления, что она писала по поводу утерянного паспорта.

– Что вы говорите? – пробормотал Геннадий Александрович, постукивая ручкой по столешнице. – Ее дети учатся или еще маленькие?

– Девочка в третьем классе. Мальчика нужно устраивать в детский сад. Учительница не раз обращался в детскую комнату милиции с просьбой оградить детей от отцовских побоев.

– И что?

– Ничего. Он ведь с ними не живет, и где обретается не известно. Появляется, когда у него заканчиваются деньги.

Какое-то время Геннадий Александрович молчал, о чем-то сосредоточенно думая, потом сказал:

– Оформим ее пока временно по тем документам, что у нее имеются. Пусть Светлана передает дело об утерянном паспорте Владиславу Анатольевичу. Он лично займется им. Я наведу о ней справки. А с ее мужем разберется наш охранник Игорь. Ему достаточно будет просто взглянуть на муженька, чтобы тот больше не появлялся у своей жены. Мерзавец! Это ж надо, детишек бить! Развод-то у них оформлен?

– Да.

Геннадий Александрович задумчиво посмотрел на меня и улыбнулся.

– Вы, Марина, открываетесь мне с совершенно другой стороны. Вы всегда казались мне этакой холодной, равнодушной красавицей. Рад, что ошибся. Ну, хорошо! – он хлопнул по столу ладонью. – Я устанавливаю вашей протеже месяц испытательного срока с тем, разумеется, чтобы она об этом не знала. Если она оправдает наше доверие – оформим на постоянную работу. Лично вас это устраивает?

– Да конечно… Спасибо вам… – я встала.

– Но альтруизм, Марина Евгеньевна, все же должен иметь свои границы, – последовал мягкий выговор.

«Как и местничество» – подумала я и спросила:

– А как быть с тещей Глеба Германовича?

– Не беспокойтесь за нее. У нее довольно неплохая пенсия и насколько я знаю, строительство дачки уже закончено.

– Вы тоже открываетесь мне с другой стороны Геннадий Александрович, – улыбнулась я. – По тому с каким видом вышел от вас Глеб Германович, я приготовилась к трудному разговору.

– Ну, он тут все расписал в черном цвете, обвинив вас в корысти. Я пообещал ему разобраться, и я разобрался.