Ночной гонец - [9]

В этот вечер она долго не могла уснуть. Слышала малейший шорох в соломе. Она слушала, как дышит во сне незнакомец, сама не понимая, зачем она прислушивается к его дыханию. Ей любопытно было, кто же он такой и почему он не снял с головы капюшон, когда ложился спать. Его синие, как ягоды терновника, глаза следили за каждым ее движением, когда она раздевалась.

Она уснула и пробудилась от холода. Одеяло из овечьих шкур наполовину сползло с нее. Она лежала голая по пояс. Около ее кровати стоял незнакомец. Лицо его было совсем близко, она узнала его глаза, которые шарили по ее телу.

Ботилла закричала, ее крик прорезал тишину горницы. Все домочадцы проснулись. Отец встал, зажег лучину, подошел к ее кровати и спросил, что стряслось, почему она кричит, точно недорезанный поросенок. Лишь спустя какое-то время дар речи вернулся к ней.

Незнакомец сразу же лег опять на свою постель. Когда подошел отец, Ботилла натянула на себя овечью шкуру, чтобы не видно было, как сильно ее трясет. Наконец Ботилла ответила, что ей привиделось что-то страшное и что закричала она во сне. Перед глазами ее стоял туман, она не понимала толком, что произошло. Она растерялась и не рассказала о том, что ночной гость подбирался к ней.

Все снова затихло. Ботилла лежала без сна до самого рассвета. Незнакомец больше не приближался к ней. Но Ботилла все лежала и думала о том, что случилось. До того как она пробудилась, ей привиделся сон, от которого ей было приятно и страшно. Сои был неясный, она не могла припомнить его. Осталось лишь ощущение теплой мужской руки, касавшейся ее греховным прикосновением.

Ночной гость не прикоснулся к Ботилле. Он не дотрагивался даже до овечьей шкуры, которую она сама сбросила во сне. Он и кончиком пальца не дотронулся до ее тела. Незнакомец не сделал ей ничего худого. Может, он хотел взять ее силой; а может, рассчитывал, что она не станет звать отца и ляжет с ним по доброй воле. Она не знала, что и думать.

Но утром, перед тем как незнакомец уехал, Ботилла сделала страшное открытие. Она притаилась за домом и заглянула в конюшню, где он седлал коня. Думая, что его никто не видит, ночной гость опустил с головы капюшон.

Оба уха у незнакомца были отрезаны. Он был безухий.

Теперь Ботилла поняла, кто гостил у них. Отец узнал об этом от людей сразу же, как только незнакомец ускакал, и старосте стало не по себе. Если бы он знал, что человек, просивший у него на ночь пристанища, — Ханс из Ленховды, он не отворил бы перед ним двери своего дома. Если бы домочадцы могли догадаться, что с ними под одной крышей лежит заплечных дел мастер, они всю ночь не сомкнули бы глаз. Ханс из Ленховды не открывал своего имени, когда просился к кому-нибудь на ночлег. Днем и ночью, спал ли он, бодрствовал ли, он всегда косил на голове черный капюшон, чтобы люди не узнали, что он клейменый палач.

Ботилла никому не сказала о том, что с ней приключилось. Синие глаза гостя — это не глаза доброго, честного человека. И Ботилла чувствовала себя опоганенной оттого, что лежала нагая под его взглядом. У палача дурной глаз, и сила его — от лукавого.

Приблизившись к ней в ту ночь, Ханс из Ленховды вселил в нее тревогу. Она оставалась нетронутой, но спрашивала себя, не случилось ли с ней чего греховного до того, как она проснулась. Ее не оставляла мысль, что палач учинил над ней какое-то зло.

Когда Рагнар Сведье по чести и уговору лежал с ней рядом на постели, страхи ее пропадали, тогда она понимала, что все это ей привиделось и что сонное видение не может ей причинить никакого вреда. Ее суженый был ей люб, так же как и она ему. Когда она лежала в постели у него на руке, все страхи и напасти пропадали. Он любовно прижимал ее к себе и ласкал так, как это дозволено меж обрученными, и она чувствовала вожделение, но не страх. И вот теперь, когда Ботилла уже стала забывать о своем испуге в ночь на Ивана Купалу, в подойнике у нее появилась кровь, и опасения, что ночной гость наслал на нее порчу, вспыхнули в ней с новой силой. Она уходила одна в лес и горячо молила господа всемогущего, который один всем правит, сделать так, чтобы в молоке черной коровы больше не появлялась кровь.

Сидит она на верхней галерейке и не смеет взглянуть на крышу соседнего дома, потому что ей жаль распятого там человека. Лишь завтра утром на этом месте снова будет висеть растянутая овечья шкура. Ботилла прислушивается: с кем же это беседует Анника? Теперь она слышит голос: это мужской голос. Голос знаком и сердцу ее, и слуху. Он принадлежит рослому человеку с белокурыми волосами и светлой кожей, человеку с синими, как небо, глазами. Глаза эти видела она совсем-совсем близко. Соседка стоит под вязом и ведет беседу с женихом Ботиллы.

Анника повстречалась Рагнару Сведье, когда он проходил мимо Персгорда. Он сразу узнал вдову по желтому чепцу.

— К невесте идешь?

— Иду по своим делам.

— А может, дело-то не к спеху? Есть у тебя время выслушать два слова?

У молодой вдовы из Персгорда низкий грудной голос, необычный и влекущий. Мужчины охотно внимают ему. Глаза Анники карие, но в вечернем сумраке они кажутся черными, точно ягоды смородины. Крепкие, здоровые зубы сверкают меж полных пунцовых губ. Анника — женщина красивая, пышная телом, гибкая станом, но смех ее всегда звучит зловеще.