Ночная тень - [114]

Найт вздохнул. Она, его жена, хорошо знала его, слишком хорошо.

— Я скучаю по детям, — признался он. — Мы их не видели уже почти два месяца. И хотя все было прекрасно…

Лили рассмеялась и поцеловала его.

— Что, собственно говоря, ты пытаешься сказать?

— Ты не задавалась мыслью, стоит ли еще Каслроз и остался ли прежним почтенным дворянским домом или превратился в дымящиеся развалины? И в добром здравии ли наши слуги или превратились в бессмысленных слюнявых деревенских дурачков? А горничные? Может, они уже давно попали в Бедлам, после того как Сэм размазал тесто по всем лестницам?

Лили хохотала так, что не могла вымолвить ни слова.

— Ох, перестань, — наконец пролепетала она. — Ты просто убиваешь меня. Как могла я жить так долго без самого красивого, самого великолепного, самого остроумного…

— И лучшего любовника в мире?

— Да, лучшего любовника и самого молодого мужа во всем мире. Найт застонал:

— Ах, моя прекрасная философия… разбита и рассеяна по ветру! Я, такой юный, пойман во цвете лет, вынужден, как раб, служить женщине, питающей ненасытную жажду к моему молодому крепкому телу. Как это случилось?!

— Что же делать в таком случае?

— Теперь моя очередь.

— Швырнуть меня на землю? Я, молодая леди, захвачена, опутана, во цвете лет…

Найт засмеялся и крепко прижал ее к себе.

— Довольно разговоров! Настало время любви. Мы вместе, и это главное.

Они долго любили друг друга, медленно, страстно, бешено, пылко и самозабвенно. Солнце почти скрылось за горизонтом, когда Найт обрел способность связать хотя бы два слова:

— Если бы я встретил тебя в сорок лет, клянусь, ты бы через неделю убила меня. Чертовски удачно, что я молод, это единственный способ выжить, будучи женатым на тебе.

— Верно, — согласилась Лили, целуя его в плечо.

Найт чмокнул ее в кончик носа:

— Когда ты собиралась сказать мне? Лили, уже открывшая рот в зевке, замерла:

— О чем?

— Что ты беременна.

Лили ослепительно улыбнулась:

— В следующем месяце, наверное. Нет, не надо хмуриться. Я хотела точно увериться. Откуда ты знаешь? Ты ведь мужчина.

— Даже мужчина замечает, когда у жены нет месячных. Это, любимая, и твои груди. Они стали полнее, гораздо чувствительнее и нежнее. Неужели ты не чувствовала, как я осторожен, когда ласкаю тебя?

— Нет, — честно призналась она. — Стоит тебе коснуться меня, и я теряю рассудок и схожу с ума. У меня все болит внутри, стоит об этом подумать.

— Ах, — вздохнул Найт, накрыв ладонью ее живот, — как прекрасно сказано! Когда я могу ожидать появления на свет своего четвертого ребенка?

— Думаю, а конце ноября.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— О да, превосходно. Меня даже по утрам не тошнит.

— Это, несомненно, только благодаря прекрасному мужу и его трогательной заботе. — Найт взглянул на сморщенный шрам на плече жены и вздрогнул от непрошенных воспоминаний, но тут же решительно отогнал прочь мрачные мысли. Ужас кончился, давным-давно кончился. — Что же я все-таки хотел сказать? Ах да. Я решил, что отдам награду тебе и ничего себе не оставлю, хотя уверен, что заслужил ее.

— Награду? — изумленно мигнула Лили. — О чем ты толкуешь?

— Награду. За возвращение «побрякушек Билли».

— Принц Оранский что-то прислал тебе?

— Вот именно, принц. Сегодня утром я получил письмо от Берка. Билли, дорогая, желает выразить свою признательность и искреннюю благодарность за возвращение своих сверкалочек, подарив замок семнадцатого века, которым он владел до сих пор. Замок этот, насколько мне известно, находится в Корнуолле, недалеко от Лоствизела.

— Целый замок в обмен на какие-то жалкие драгоценности?

— Не такие уж жалкие. Как оказалось, они стоят что-то около шестидесяти тысяч фунтов.

— Господи! — охнула Лили. — И подумать, что они были зашиты в подкладку плаща! Что, если бы я потеряла его? Или продала?

Ужас!

Найт снова приложил пальцы к губам Лили, потом, наклонившись, поцеловал ее:

— Когда я перестану хотеть тебя? Кстати, замок носит название «Суонсон Грейндж», а я думаю изменить его на что-нибудь более благородное. Возможно…

Но легкие пальцы Лили пробежали по его телу, и Найт немедленно забыл обо всем, кроме ее мягких рук и нежного рта.

— Возможно, что? — спросила она наконец, дыша ему в рот.

— «Холл Аттилы»? «Приют Наполеона»? «Турецкое аббатство»? Не знаю, и по правде говоря, мне все равно. — В этот момент Лили это тоже занимало меньше всего… — Знаю! — воскликнул он полчаса спустя.

— Что именно?

— Мы окрестим его «Замок Медичи». Можно выстроить темные, мрачные подземелья, пытать пленников, брать с них выкуп. Неплохо бы продавать яды и кинжалы, распространять среди холодных англичан идеи итальянской вендетты.

Лили снова хихикнула:

— Нет, я просто больше не могу смеяться!

— Мой долг и жизненная миссия — сделать тебя счастливой. Пора бы уж к атому привыкнуть.

— Хорошо, — согласилась Лили, целуя его.

— Но это и твоя миссия, жена.

— Хорошо, — снова сказала она голосом, пронизанным солнечным смехом.