Ночная сказка - [63]

И вот они сидели перед викторианским камином, в котором полыхали синие языки декоративного газового пламени, попивали вино и говорили о его сыновьях, об их достижениях в теннисе и удивительном увлечении этой странной шумной музыкой. Если он и заметил ее легкий акцент, то не стал спрашивать, откуда она. А Гарриет предпочла не распространяться о себе. Впрочем, немец вообще мало ее расспрашивал, казалось, его не интересуют подробности ее биографии. Иногда они подолгу молчали, но им было легко вдвоем.

Вот часы на Биг Бене пробили полночь. Звон был таким громким, словно они били прямо в его комнате.

— Вы такая привлекательная женщина, и я считаю, что вы оказали мне честь, проведя со мною вечер, — заявил Дитер. — А вы не согласились бы переспать со мной? — спросил он.

— Конечно, — ответила Гарриет. — Я бы очень хотела этого. — Она ничем не показала своего волнения.

— Позвольте я только приготовлю деньги, прогоню кошку и достану одеяло с электроподогревом, — спокойно проговорил он.

Допив вино, они перешли в спальню и медленно разделись, а потом забрались под одеяло. Он был очень удивлен тем, что она целовала в губы по его словам, проститутки обычно этого не делают. А Гарриет подумала, что ей даже было приятно — ведь Дитер был весьма привлекателен. Все было замечательно. Она была так благодарна ему за нормальное поведение, что, к собственному удивлению, почти достигла вершины наслаждения. Это просто поразило Гарриет. Потом, вспоминая этот вечер, она подумала о том, что ей вообще понравилась его компания. Это было своего рода добавочным вознаграждением. Подарком. Вот теперь она поняла, что по-настоящему вошла в свой бизнес.

Да, именно с этого вечера и началась настоящая карьера Наташи Ивановой.

Не сказать бы, что она была нарасхват. Иногда телефон молчал по нескольку дней, а потом вдруг за полчаса она получала три приглашения на субботний вечер. Гарриет безумно уставала от каждой встречи, зато деньги в сумочке приносили ей приятное удовлетворение. А лежа в постели с клиентом, она никак не могла расслабиться. Всю ночь сердце ее тревожно билось, впрочем, все остальные части тела услужливо угождали клиенту.

Очень быстро Гарриет узнала массу нового о мужчинах и о сексе. Как часто они пытались отыграться на ней за свои страхи. Сколько в них пустой бравады, жестокости, своеобразного мужского шовинизма! Гарри была поражена, узнав, сколь инфантильными бывают старики. Удивительно, но очень многие признавались ей, что больше всего им хочется, чтобы им приказывали и шлепали их, как детей. И чтобы она позволяла им пососать грудь.

Чем лучше она узнавала мужчин, тем меньше ей хотелось обо всем рассказывать Питеру. От некоторых вещей даже многоопытная Наташа Иванова содрогалась. Каждый раз, лежа обнаженной на спине и сжимая ногами очередного клиента, Гарриет чувствовала себя совершенно беспомощной. Словно кто-то вторгся в самое ее естество, в ее душу и хозяйничает там. Этого Гарриет боялась и старалась избегать. Она очень быстро поняла, что чаще всего бывает достаточно нескольких сладострастных стонов, ловких движений пальцами — и клиент готов.

Все занимало совсем не много времени. Клиента надо было распалить и сделать так, чтобы он жаждал провести с ней весь вечер. Наташа считала, что ее работа начинается с того самого мгновения, как она встретилась с клиентом. Гарриет бы сочла поведение мисс Ивановой довольно развязным. Наташа позволяла себе вертеть бедрами, заглядывать мужчинам прямо в глаза, подливать им вина, посылать через стол воздушные поцелуи, класть их руки на свое сокровенное место… Это было весьма рискованно, но она знала, что всем этим сокращает себе дальнейшую работу. Потом ей только и оставалось, что расстегнуть нужные пуговицы и дать этому произойти. Так было проще и безопаснее всего. Кончив, они уже обычно не выступали. И никто бы не посмел заявить, что она плохо справилась со своим делом. Они же оба видели, как все было.

Вообще, ее дело было похоже на своеобразное лечение. Гарриет решила, что вполне могла бы считать себя работником социального обеспечения. Босс одного бюро путешествий, с которым она мило пообедала в «Карленджиос» на Бонд-стрит, привез ее в дом к своему отцу и перед тем, как завалить на пол в ванной комнате, признался Наташе, что ему и в голову бы не пришло иметь дело с кем-нибудь, кроме девушек из эскорта. Сначала он был довольно молчалив, но, удовлетворив свою похоть, стал на удивление разговорчив. Он завернулся в халат, позволил ей принять душ в том же помещении, а потом заварил травяной чай. Он уверял ее, что был вдовцом, и очень боялся, что привяжется к «какой-нибудь молодой леди». Он заявил, что для него в его возрасте было настоящим облегчением узнать, что можно встретиться с молодой сексуальной женщиной без предрассудков, не боясь при этом, что кто-нибудь назовет его озабоченным или призовет к ответу. «Знаете ли, совсем непросто быть мужчиной. Поэтому я и предпочитаю делать то, что делаю сейчас». И он весело рассмеялся, наблюдая за тем, как она вытирается в беспорядке его ванной комнаты.

Но все это нельзя было назвать сексом. Некоторые клиенты были просто вульгарными, другие — настоящими уродцами, у третьих были отвратительные манеры. Гарриет быстро поняла, что если за обедом клиент громко говорит и чавкает, то и в постели он будет вести себя так же гадко. В таких случаях она шла домой. Сомневаться не приходилось — через день-другой у нее будет другой клиент, так что же переживать? Если у нее возникала хоть малейшая тень сомнения, если она хоть немного боялась клиента, то Гарриет честно отрабатывала свои три часа, а затем ехала на электричке в свой Блэкхит, чтобы спокойно провести ночь в собственной постели.