Ночная школа - [10]

Изабелла сложила на груди руки и тепло произнесла:

— Видишь ли, Элли, твои родители рассказали мне довольно много о тебе. Я в курсе того, что случилось в вашей семье, и сочувствую тебе по поводу потери любимого брата. Я знаю, что значит лишиться близкого человека, понимаю, как легко после этого уйти с головой в печальные мысли. То, что произошло, не должно разрушить твою собственную жизнь. У тебя неплохой потенциал, и моя задача заключается в том, чтобы помочь тебе поверить в себя и выявить свои способности. Иными словами, помочь тебе вернуться к нормальному осмысленному существованию.

Изабелла подошла к двери и взялась за ручку.

Элли медленно втянула в легкие воздух, а затем так же медленно выдохнула.

— Я пришлю тебе в помощь ученицу выпускного класса, которая ответит на все твои вопросы, — сказала Изабелла. Она придет в шесть. Надеюсь, что к тому времени ты успеешь разобрать свои вещи и переодеться к обеду. Запомни, что на обед ни в коем случае нельзя опаздывать. С этим у нас строго.

Изабелла вышла из комнаты привычным быстрым шагом, но дверь за собой не захлопнула, как можно было подумать, а тихо и осторожно прикрыла, словно опасаясь потревожить громким хлопком свою новую воспитанницу, обуреваемую смятенными и противоречивыми чувствами.

Элли с облегчением перевела дух.

Теперь, когда комната оказалась в полном ее распоряжении, у Элли было место и время обдумать свое положение. Интересно, зачем родители рассказали директрисе о Кристофере? Это всегда считалось частным делом семьи. И почему им с Изабеллой не встретился по пути хотя бы один ученик? Школа производила впечатление совершенно пустого дома. Как-то странно все это…

С мыслью об этом Элли поставила свои дорожные сумки на кровать и, открыв их, начала выкладывать на постель вещи. Одновременно она разглядывала комнату, раздумывая, куда все это положить. Книги заняли полку над письменным столом. Белье отправилось в шкафчик, в ящиках которого, впрочем, уже помещались «казенные» футболки, трусы, фуфайки и тренировочные брюки белого и темно-синего цвета. Интересно, что на фуфайках и футболках на груди рядом с сердцем была вышита эмблема академии — так называемый Киммерийский крест.

Открыв не без любопытства дверцу гардероба, Элли обнаружила там юбки, блузки и жакеты, представлявшие собой составные части школьной формы. Исследовав содержимое шкафа, Элли обнаружила в заднем ряду висящие на плечиках изящные вечерние платья приглушенных тонов, сшитые из тонкой материи. Изабелла говорила, что в академии бывают балы, но и словом не обмолвилась о том, что учреждение обеспечивает своих воспитанниц, помимо всего прочего, еще и бальными нарядами. Элли сняла с вешалки и приложила к груди платье из темно-синего бархата с довольно глубоким декольте и широкой, с пышными складками, спускавшейся чуть ниже колен юбкой. Откуда взялось это прекрасное ретро-платье?

Если разобраться, она никогда не была на настоящем балу, поскольку подобные вещи в распорядок обычных школ не входят. В этой связи мысль о том, что она, надев дорогое платье, сможет принять участие в полноценном светском мероприятии, чрезвычайно ее взволновала. Но потом она подумала, что не знает ни одного бального танца и пригорюнилась. В самом деле, что она будет делать на балу, не умея танцевать?

Поглаживая нежную дорогую материю, она попыталась представить, как ведет с гостями светский разговор и, изящно отогнув мизинец, берет с блюда крохотный бутерброд-канапе. Представила — и горько рассмеялась.

«Увы, это не мой мир».

Закончив развешивать и раскладывать свои вещи по отведенным для них местам, Элли закрыла белую деревянную дверцу одежного шкафа и уселась за маленький письменный стол, располагавшийся рядом с окном. Со своего места она видела голубое небо и зеленые верхушки деревьев. Вечерело, в воздухе веяло прохладой, пахло летом и соснами. Элли открыла лежавший на столешнице конверт и извлекла из него несколько бумажек. Изабелла отнюдь не шутила, когда говорила, что они содержат множество разнообразной информации. На одном из листов была отпечатана карта здания, на которой стрелочками указывалось, где находятся спальни, классные комнаты, места для приема пищи и учительские апартаменты. Второй содержал расписание занятий, чтобы Элли знала, где и когда у нее будут занятия по английскому языку, истории, биологии, алгебре и французскому. Ничего из ряда вон — обычные школьные предметы.

Элли обнаружила также в конверте папку в черной обложке, на которой белыми буквами были выведены два слова: «Правила поведения». Внутри находились бумажные листы, исписанные ровным, аккуратным, несколько старомодным почерком. Но прежде чем Элли приступила к чтению этого рукописного текста, в дверь постучали.

Затем дверь распахнулась, и в комнату влетела симпатичная девушка в форме Киммерийской академии — белая блузка с короткими рукавами и вышитым на груди киммерийским крестом и темно-синяя плиссированная юбка.

Какое у нее серьезное, однако, лицо, подумала о девушке Элли. Гостья была светловолоса, а педикюр идеально подходил по цвету к розовым летним босоножкам «Биркенстрок». Элли смутилась, почувствовав себя вдруг вульгарно одетой пацанкой.