Ночная кукушка - [32]

Полураздетая красотка со стены насмешливо подмигивала ей.

* * *

Никакой прощальной вечеринки для учителей она не устраивала — слишком много пришлось бы объяснять. Пускай Альбус сам придумывает причины ее ухода — рассказывает, что она переутомилась, заболела, сошла с ума, вышла замуж... Минерве хотелось покинуть Хогвартс как можно быстрее. Какой смысл цепляться за привычную, нормальную жизнь, ловить последние минуты? Решено — значит, решено. Под поезд тоже бросаются сразу, а не постепенно.

Присланный в воскресенье портключ был на вид обыкновенной фаянсовой тарелкой с золоченой надписью по краю: "Сувенир из Бата". В девять утра в понедельник он сработал и доставил Минерву в лабораторию.

Где находилась лаборатория на самом деле, она так и не поняла за все время, что там работала. Попасть сюда можно было только через портключ, аппарация не действовала, а выход из здания попросту отсутствовал. За окнами, разумеется, был некий пейзаж, но он так часто менялся, что понятно было — это имитация. Иногда отдел, где Минерва работала, был на уровне примерно пятого этажа, а под ним расстилался заснеженный парк. Иногда окна оказывались так низко, что стекло заслоняли ветки шиповника и густая трава. А вообще Минерва не удивилась бы, если бы оказалось, что на самом деле лаборатория спрятана в сотнях футов под землей.

Сколько в здании этажей, она не знала, но предполагала, что не меньше пяти. Один полностью занимала зельеварная лаборатория — судя по мощным трубам вытяжки, тянувшимся вдоль лестничной клетки. Но в любом случае войти Минерва могла только на свой этаж, который состоял из короткого, ярко освещенного коридора и десятка дверей без табличек. Ее дверь была второй справа. Внутри — темные стенные панели, огромные шкафы с оборудованием, рабочие столы, а еще аквариум и множество горшков с комнатными растениями.

— Лишнее свидетельство заботы со стороны Лорда, — в первый же день пояснил ей руководитель лаборатории, Даррен Малсибер. — Видишь ли, мы здесь живем замкнуто, в отрыве от природы... В таких условиях человеку нужно расслабляться — а что лучше подходит для этого, как не созерцание цветов и рыб? Со стороны Лорда было очень мудро предусмотреть это. Но от его внимания вообще ничто не ускользает.

Минерва покосилась на Малсибера и с удивлением обнаружила, что он, кажется, говорит совершенно серьезно.

Малсибера она помнила еще по Хогвартсу — он учился на Рэйвенкло, курсом младше, и еще тогда входил в компанию Тома. Впрочем, в лаборатории Минерва с ним общалась редко. Ее основным напарником был Тед Уилкс, один из ее бывших учеников, совсем еще мальчишка — и тридцати не исполнилось. Увидев Минерву, Тед поначалу был ошеломлен, но потом заулыбался:

— Профессор, как здорово, что вы теперь с нами!

За все время, что они работали вместе — почти год, — он так и не привык называть ее по имени. Все "профессор" да "профессор". Впрочем, так же поступали и другие сотрудники лаборатории, которых она учила в Хогвартсе.

Не сказать, чтобы разговаривать приходилось много, — условиями контракта запрещалось обсуждать рабочие вопросы с кем-либо, кроме напарников и непосредственного начальника. Тем более немыслимо было выносить информацию за пределы лаборатории. Магический договор был составлен так ловко, с применением чар, аналогичных Fidelius, что Минерва при всем желании не смогла бы никому ничего рассказать. А если бы к ней пытались применить легилименцию — например, в аврорате, — это закончилось бы смертью, причем очень быстро...

Такая возможность, конечно, считалась нежелательной, и в лаборатории старались обеспечить безопасность сотрудников. Во всяком случае, как пояснил Малсибер, именно из этих соображений Минерве пришлось переехать. Правда, ей и так было некуда идти после Хогвартса — разве что в родительский дом на остров Скай. Но выяснилось, что для нее уже арендовали коттедж в сельской местности в Чешире.

Дом, как она быстро обнаружила, был под завязку напичкан прослушивающими и следящими заклятиями. Подумав, Минерва решила их не трогать. Обезвредишь одно — поставят другое, более изощренное. Она ни минуты не сомневалась, что за каждым ее шагом следят, а почту перлюстрируют, так что не виделась ни с кем из старых знакомых и временами писала только Поппи Помфри, да и то отделывалась общими словами — мол, все хорошо, отдыхаю после Хогвартса, целыми днями гуляю или вышиваю крестиком.