Ночная кукушка - [18]

Хозяйка говорила так быстро, что Минерве не удавалось и слова вставить. Поэтому, прежде чем она успела возразить, ее опять увели за занавеску и велели переодеваться, а владелица магазина принялась упаковывать платье и туфли.

— Сколько с нас? — вежливо спросил Том.

— Сейчас минутку, дорогой мой, я сосчитаю... Сто два галлеона. Но раз уж скоро Рождество, я дам вам скидку — пусть будет девяносто.

У Минервы упало сердце. Она, конечно, понимала, что здесь все стоит недешево, но чтобы до такой степени... Они только выставили себя на посмешище. Остается как можно быстрее извиниться и уйти...

Однако Том молчал. Слышалось только позвякивание и звон металла. Осторожно выглянув из-за шторы, Минерва увидела, как он быстро и привычно выкладывает на стойку столбики золотых монет, а миссис Левередж, шевеля губами, касается их палочкой — проверяет на подлинность.

Минерва оторопело наблюдала за этим зрелищем. Потом спохватилась и стала надевать пальто. Вручив ей два свертка в шуршащей папиросной бумаге, хозяйка, расточая медовые улыбки, проводила их с Томом до дверей:

— Счастливого Рождества! Обязательно заходите еще!

Том был, казалось, совершенно счастлив и чему-то улыбался, идя рядом с Минервой по улице. Она молчала, делая вид, что поглощена надеванием перчаток. Потом наконец решилась:

— Том, я очень благодарна за платье...

— Пустяки, — отмахнулся он. — Я все равно ломал голову, что подарить тебе на Рождество.

— Но я бы хотела узнать, откуда у тебя деньги, — решительно закончила она.

— Оттуда же, откуда у всех людей, — Том рассмеялся. — Из кармана.

— Я не об этом, — она твердо намеревалась не дать ему перевести все в шутку. — Девяносто галлеонов — немалая сумма даже для взрослого волшебника. Откуда у тебя такие средства?

Он фыркнул.

— Минни, ты стала забывать все на свете... Я же работаю. С тех пор, как профессор Меррифот договорилась с Советом попечителей и меня приняли лаборантом в кабинет ЗОТИ, я тружусь с утра до вечера, как домовой эльф.

— Ставка лаборанта — пять галлеонов в месяц, — возразила она. — Ты сам мне это говорил. Я не жалуюсь на память.

— Как ты любишь цепляться к мелочам... Если хочешь знать, я давно откладывал.

— Не верю. До недавних пор у тебя не было доходов. Откуда деньги? Том, мне нужно знать!

— Зачем? — он остановился и посмотрел на нее. Глаза у него казались совсем темными, почти черными, и видно было, что он начинает злиться. — Ты намекаешь, что я фальшивомонетчик? Или ограбил Гринготтс?

— Ради Мерлина, я ни на что не намекаю! Я просто хочу понять... Если мы собираемся пожениться, я ведь должна знать все о твоей жизни, правда?

— Неправда. Я не лезу в твою жизнь и не допытываюсь, где ты была и что делала в мое отсутствие.

— Потому что я сама тебе рассказываю!

— Заметь, я этого не требую. Говорить или нет — твоя добрая воля. Я не считаю себя вправе контролировать каждый твой шаг. А вот ты, похоже, так не думаешь.

— Том, я просто спросила, где ты берешь средства. Неужели так сложно ответить? Иначе я не буду знать, что мне думать, начну беспокоиться за тебя и...

— Жизнь была бы намного проще, — сказал он сквозь зубы, — если бы люди не стремились осчастливить своей заботой всех и каждого. Минни, поверь, в этом нет ничего преступного. Просто... небольшой бизнес. Но школьные правила не одобряют занятия коммерцией, поэтому я его не афиширую.

— Что за коммерция? Кому и что ты продаешь?

— Извини, не могу сейчас сказать. Я же объяснил, почему. Придет время — расскажу.

Она пыталась добиться ответа всю дорогу до "Трех метел", но там пришлось прекратить разговор — слишком много вокруг было посторонних ушей. Вдобавок Том разозлился всерьез, и Минерва против воли почувствовала себя виноватой — он ведь хотел ее порадовать, сделать ей подарок, а она все испортила... В конце концов, с чего она решила, что он занят чем-то незаконным? Какое имела право оскорблять его подозрениями?

Но сомнения никуда не девались, как она ни гнала их прочь.

Может быть, это было совсем незначительное происшествие. Но Минерве оно почему-то запомнилось надолго. Потому что после него их отношения стали ухудшаться, как будто яркий детский мяч, подброшенный вверх, на мгновение замер в зените и потом сначала медленно, а дальше все быстрее начал падать вниз, к земле.

4

И тогда, и потом ее уже терзали сомнения. Она догадывалась, что с Томом что-то не так. Он был скрытен, у него постоянно были какие-то непонятные дела, он мало что ей рассказывал. У него были резкие и сильные перепады настроения, ни смысла, ни причины которых Минерва не понимала.