Ночка - [5]

"Э, - думаю. - Ладно! Чего там! Уж коли назвалась груздем - полезай в кузов".

Думаю:

"Так и быть! Поведу их не в ту сторону".

В ЛЕСУ

А уж Соколовский командует:

- Построиться!..

Вот они все построились кое-как - конные на коней позалезли, пешие ремни на винтовках подтянули, - и вся эта банда, вся орава двинулась за мной следом.

Впереди у нас, за самого главного командира, Ночка моя выступает. За ней - я с хворостинкой. Со мной рядом - атаман Соколовский на кауром коне, а за ним следом - его есаулы, помощники и вся шайка.

Идут они как попало: где у них конные, где пешие - не разберешь. Атаман на них кричит. Сами они ругаются. И на меня тоже все время покрикивают.

- Эй, - говорят, - босоногая! Чего спишь? Гони свою тварь, а то сейчас ее на говядину пустим...

А я не спешу, не тороплюсь. Думаю: "Куда мне спешить? Пока я веду вас, голубчики, ничего вы со мной не сделаете. А вот потом что будет - это дело другое".

"Ох, - думаю, - лучше об этом сейчас и не думать..."

ПУГАЮ БАНДИТОВ

Я только об одном думаю: скоро ли взрыв-то будет? "Что ж они, - думаю, - черти, копаются там?" Ведь рано ли, поздно ли бандиты очухаются, вернутся. Тогда уж поздно будет плотину взрывать. Неужели они, косолапые, до сих пор до мельницы не могли добраться?

А уж мы из лесу вышли. Опять по реке идем.

Над рекой туман. Уж темнеть стало. В городе, на той стороне, желтые огоньки замигали. И я как увидела эти огоньки, - мне до того худо стало, до того невесело, так мне домой захотелось, что прямо хоть в воду кидайся...

Я даже плакать опять потихоньку принялась.

Мне и себя-то до смерти жалко. И Ночку жалко. Бедняжка за день набегалась, нагулялась - теперь еле бредет, еле ногами переступает...

Да и бандиты, я вижу, тоже чего-то приуныли маленько.

Атаман уж сердиться стал. То и дело спрашивает:

- Ну, что? Скоро ли?

Я говорю:

- Скоро. Скоро.

Он говорит:

- Да знаешь ли ты, где плотина-то? Может, ты путаешь чего-нибудь?

Я говорю:

- Нет, не путаю.

- Ты сама-то была на мельнице? Какая она - плотина? Широкая?

Я говорю:

- Очень широкая.

- Тачанка пройдет?

- Нет, - говорю, - тачанка, пожалуй, не пройдет.

Это я нарочно сказала. Я думала, может, они испугаются и не поедут дальше, если тачанка-то у них не пройдет. Но, вижу, - нет, не испугались. Едут.

Они меня по дороге много о чем расспрашивали. И сколько в городе красных, и какие части, и много ли у них при себе оружия. А я хоть и знаю, что мало, а говорю:

- Ох, до чего много! И винтовки, и пулеметы, и револьверы.

Они только посмеиваются.

- Да ну? - говорят. - Неужели не врешь? Неужели даже револьверы?

Я говорю:

- А что вы думаете? Даже пушка есть. Я своими глазами видела: у самой плотины стоит. Вот такая пушища - с колесами.

Думаю: может быть, они хоть пушки-то испугаются. Нет. Опять смеются.

- Ну, что ж, - говорят. - Пойдем побачим, що це за пушка с колесами...

НАКОНЕЦ ГРОХНУЛО

А потом и смеяться перестали. Не до смеху им.

Только и слышу:

- Ну что? Скоро ли мельница?

А я им только одно говорю:

- Скоро. Скоро. Успеете.

А сама думаю:

"До коих же пор я им головы морочить буду? Ведь этак, - думаю, пожалуй, я могу их до самого синего моря довести".

И только подумала - слышу:

"Бах! Трах! Трах!"

Три раза подряд как грохнет.

"Ну, - думаю, - слава тебе, господи, - плотину взорвали..."

А бандиты остановились, перепугались. Кричат:

- Що це таке?

- Что такое?

Лошади у них все в одну кучу сбились. Зафыркали, захрипели. Коляска куда-то в канаву въехала. Такой шум поднялся - хоть уши пальцами затыкай.

Атаман Соколовский наган из кобуры выхватил. Кричит:

- Эй, вы!.. Тихо там! Не наводи панику...

Потом ко мне повернулся и говорит:

- А я думал - ты врешь.

Я думаю:

"Ну что ж. Правильно. Вру. А в чем дело?"

А он уже не мне, а своим есаулам говорит:

- А ведь девчонка-то правду сказала. И верно, оказывается, семидюймовка у них.

Я думаю:

"Какая семидюймовка?"

Посмотрела за реку. А там в эту минуту что-то как вспыхнет, как ухнет.

И почти сразу же где-то совсем рядом, в кустах за моей спиной, взорвался орудийный снаряд.

Меня даже воздухом в сторону откинуло.

ПОД ОБСТРЕЛОМ

Я помню, еще успела подумать:

"Что такое? Так, значит, это не плотина была? Значит, это из пушек стреляют? Откуда же, - думаю, - пушки у наших?"

Но тут меня чуть не задавили. Бандиты от страха прямо с ума спятили. Такой у них поднялся галдеж, такая свалка, что и рассказать не могу.

Атаман Соколовский кричит:

- Стой! Стрелять буду!

А они и не слушают его - гонят куда попало. Коляска у них трещит. Лошади спотыкаются, падают...

Ночка моя, бедняжка, мычит, мечется между ними. А они и внимания не обращают, дуют себе напролом.

А тут еще, как нарочно, пулемет затрещал из-за реки. Так уж тут и сам Соколовский не выдержал. Стегнул коня, крикнул: "За мной!" - и вперед ходу.

И мы с моей Ночкой тоже бежать припустили. Только мы не вперед, а - в кусты.

ДО СВИДАНИЯ, НОЧКА!

Я думаю:

"Откуда же пушки взялись? Ведь не было! Ни одной не было".

И вдруг мне как будто подсказал кто-то:

"Так это же папа! Папина дивизия подошла!"

У меня даже голова закружилась, как только я подумала об этом.