Ночи Перекопа - [4]

Шрифт
Интервал

Когда спустилась тьма, Оленчук во главе первой колонны спустился к Сивашу. Нам помог густой туман, в котором утопали лучи белогвардейских прожекторов, изучающих темное дно залива.

Версты три от берега — дно сухое. Под ногами потрескивает схваченный морозом песок. А затем ноги начинают скользить по слякоти, и туман стал еще глуше. Ничего не видим.

А позади нас, в Строгановке, на берегу Сиваша пылают костры, зажженные для ориентировки, но и они, их красные пятна, постепенно размываются в полной мгле.

Врангелевцы непрерывно прощупывали Сиваш прожекторами. Но мы сумели примениться к обстановке. Как только лучи ложились на Сиваш, бойцы разбегались, объединяясь в небольшие группы, которые казались черными пятнами и не вызывали подозрения у противника.

Но вот мы наконец достигли первых рядов проволочных заграждений. Уже приготовлены ножницы, чтобы резать колючую проволоку.

— Начинай! Вперед! — слышу я голос командира полка.

Мы бросаемся на заграждения. В тишине слышно, как позванивает обрезанная проволока. Врангелевцы тотчас обрушивают на залив ожесточенный огонь всех калибров артиллерии и пулеметов.

Прицельно стрелять им мешает туман. А мы, переждав, как только огонь затихает, снова бросаемся на штурм.

Часто я читаю статьи, в которых говорится о массовом героизме. По-моему, массовый героизм рождается в тех сражениях, где победа даже при большом искусстве полководцев невозможна без сплоченного удара тысяч и тысяч бойцов, объединенных большой идеей.

Теперь уже все зависело от быстроты. Надо сделать как можно больше проходов в проволоке. А для того чтобы ее перекусить, нужна была не столько сила, сколько ловкость.

На другом берегу бойцы рыли окопы. До рассвета оставалось несколько часов, можно было передохнуть.

В маленькой хатке на хуторе Новый Чуваш собрались на совещание командиры бригад. Решали вопрос, когда и как начать наступление, чтобы отрезать Турецкий вал с тыла.

Кириллов снова собрал политруков рот. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, в землянке, вокруг грубо сбитого стола, на котором чадил каганец, бросая причудливые тени.

Комиссар объяснил обстановку.

— Взятие Перекопа, — говорил он, — должно быть подарком для трудящихся к третьей годовщине Октября. Мобилизуем бойцов вокруг лозунгов: «Даешь Врангеля!», «Даешь Перекоп!». Удар должен быть нанесен на Таганаш. Мы должны сбить с позиций кубанскую бригаду врангелевского генерала Фостикова. Эту задачу выполнит штурмовая колонна, состоящая из коммунистов. Во что бы то ни стало к утру нам нужно выйти к Ишуньским позициям белых, освободив весь Литовский полуостров и отрезав путь к отступлению врангелевцам, отходящим от Перекопа.

Сражение нарастало с каждой минутой. Белые действительно хорошо укрепились, они простреливали каждый метр простирающейся равнины.

Вскоре, после того как политруки разошлись по ротам, я обошел взвод за взводом, разъясняя бойцам обстановку. Вдруг меня вызвали в окоп командира роты. Там меня уже дожидался Кириллов.

Он пришел, чтобы дать мне новое, срочное задание. Все же я был в его представлении одним из тех, кто знал Сиваш лучше, чем другие.

Нужно как можно быстрее вернуться в Строгановку, явиться в штаб дивизии и сообщить, что ветер начинает меняться и гнать воду в Сиваш. Если не выстроить переправу, то войска будут отрезаны от снабжения.

Конечно, можно было послать Оленчука, но ему уже разрешили вернуться и он давно ушел.

И вот я двинулся в обратный путь. На подмогу мне дали еще одного бойца, физически покрепче, на случай, если попадем в беду — один другого вытащит из топи. И хотя я никогда до той ночи не переходил Сиваш по дну, все же, видно, сказалось, что я много слышал от стариков о его коварстве, — это помогло мне обходить стороной опасные места.

Сражение нарастало. Со стороны Турецкого вала канонада не прерывалась ни на минуту. Нам попался обоз со снарядами, и мы помогли найти верную дорогу командиру, упавшему духом потому, что в трясине погибли несколько бойцов, повозка с грузом и лошади.

Наконец-то забрезжили мерцающие пятна костров Строгановки!

…Фрунзе только что вернулся из Владимировки, где расположился штаб 15-й дивизии, и мы едва протиснулись к нему.

Нам навстречу вышел начальник штаба, грузный человек лет пятидесяти. Он хмуро выслушал мой доклад и коротко кивнул:

— Пойди обсушись! А то превратишься в истукана… А к утру — назад!

Но тут за его спиной вновь распахнулась дверь, и я увидел Фрунзе. Никогда его до того не видел, а сразу узнал по неспешности движений, по основательной коренастости плеч, по аккуратно подстриженной щеточке волос. Внимательным прищуром голубоватых глаз он взглянул на меня.

— Откуда товарищ? — спросил он начальника штаба.

— Да вот с того берега Сиваша — пришел доложить, что вода возвращается, — очевидно, все это уже в штабе известно, поэтому в голосе начальника штаба прозвучали сердитые иронические нотки: чего, мол, человек старался, и без него нам все известно.

Но Фрунзе меня не отпустил. Он пригласил меня в хату, где было полным-полно народу. На походном столе лежали карты, походные сумки, и было не продохнуть от самосада.

— Вода, значит, продолжает прибывать? — спросил он с тревогой, и все вокруг притихли.


Еще от автора Александр Исаевич Воинов
Кованый сундук

Приключенческая шпионская повесть.


Западня

В книге рассказывается о работе советских разведчиков и подпольщиков в оккупированной фашистскими захватчиками Одессе.Для среднего и старшего возраста. Рисунки В. Васильева.


Отважные

Весной 1943 года, во время наступления наших войск под Белгородом, дивизия, в которой находился Александр Воинов, встретила группу партизан. Партизаны успешно действовали в тылу врага, а теперь вышли на соединение с войсками Советской Армии. Среди них было несколько ребят — мальчиков и девочек — лет двенадцати-тринадцати. В те суровые годы немало подростков прибивалось к партизанским отрядам. Когда возникала возможность их отправляли на Большую землю. Однако сделать это удавалось не всегда, и ребятам приходилось делить трудности партизанской жизни наравне со взрослыми.


Встреча с прошлым

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пять дней

Повесть «Пять дней» воссоздает образ выдающегося советского полководца генерала Н. Ф. Ватутина.


Ватутин

В книгу включены цикл рассказов о жизни генерала Ватутина и повесть «Пять дней», посвященная его деятельности на Юго-Западном фронте в дни окружения и разгрома гитлеровцев под Сталинградом. Образ генерала Ватутина, одного из виднейших советских полководцев, рисуется автором в тесной связи с важнейшими военными операциями, в которых Ватутин принимал участие. Прославленный полководец изображается писателем в постоянном общении с солдатами и офицерами, с населением. Генерал Ватутин предстает в книге как народный герой, посвятивший всю свою жизнь защите Родины.


Рекомендуем почитать
Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Маленький курьер

Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.