Ночи и рассветы - [137]
Зато бедного Бубукиса никто не приветил, и он попросил одну розу у Космаса. Несколько минут спустя Космас заметил эту розу в руках Элефтерии.
В воскресенье после обеда Мил вызвал Космаса к себе.
— Вот эти юноши, — указал он на своих гостей, — представляют организации, не входящие в ЭАМ. Они хотят устроить свою демонстрацию. Я думаю, их желание справедливо…
Четверо благовоспитанных и элегантно одетых юношей в изысканно вежливых выражениях подтвердили слова Мила.
— А разве вы не участвовали во вчерашней демонстрации? — удивился Космас.
— Вчера праздновал ЭАМ, — сказал юноша, представлявший союз «Летучая бригада». — А в городе есть еще пять, если не больше, организаций…
Космас передал их просьбу командованию; ему ответили, что этими вопросами занимается комендатура. Мил вызвал Стелиоса и изъявил готовность сопровождать юных представителей в комендатуру, которая, кстати, находилась в соседнем доме.
Итак, в конце дня на площади Трех иерархов состоялась еще одна демонстрация. Впереди шел юноша со знаменем, за ним парами следовали четыре девушки и восемь юношей. Они шагали в ногу, молчаливо и благопристойно. Астипалеоты давали им дорогу и отпускали добродушные комплименты.
— Сколько их всего? — вглядывался Мил.
— Тринадцать! — подсказал Космас. — Дурное число!
— В самом деле! — согласился англичанин и сунул в карман листок с заготовленной речью.
— Что ни говори, — заметил Стелиос, — а для этого тоже нужна храбрость. Я ни за что в жизни не пошел бы по своей воле…
Колонна пересекла многолюдную площадь и скрылась за церковью. Демонстрация прошла мирно, без инцидентов. Только в самом конце случилось нечто неожиданное. Из толпы выскочил трубач, встал рядом со знаменосцем и, равняя по нему шаг, заиграл старинный марш, к которому давным-давно какой-то шутник подобрал слова, известные в Астипалее даже младенцам:
Веселые астипалеоты насладились еще одним развлечением.
Освобождение Космаса произошло две недели спустя после освобождения Астипалеи. Однажды вечером Космас сидел в обкоме у Лиаса. Чья-то ладонь закрыла ему глаза, а знакомый голос спросил:
— Так как же поживает наш дипломат? Улыбающийся, в штатском костюме, стоял возле Космаса Спирос.
Много времени прошло с тех пор, как они виделись в последний раз, и Космасу казалось, что он очень повзрослел, что с каждым минувшим месяцем он оставлял позади годы жизни. Но теперь под умным, проницательным взглядом Спироса эти годы словно возвратились к Космасу обратно, он чувствовал себя по-прежнему неоперившимся и непоправимо юным. Он был мальчиком, когда впервые узнал Спироса, и с тех пор всегда оставался перед ним мальчиком.
— Не надоела дипломатия? Или, может, еще потерпишь?
— Слышать не могу, ненавижу…
— Ну, тогда мы сговоримся. Пойдем потолкуем. Они перекочевали в соседний кабинет.
— О прошлом говорить не будем. И я все о тебе знаю, и ты тоже, должно быть, обо мне знаешь… Вот так оно в жизни и бывает, порой приходится от чего-то отказаться, что-то потерять, но потери эти ровно ничего не значат, если сохраняется вкус к жизни и борьбе… Как твои дела? Как настроение?
— Прекрасно! Какое еще теперь может быть настроение? Дело идет к концу.
Спирос положил руку на плечо Космаса и улыбнулся.
— К концу, говоришь? Не нравится мне это настроение конца, я его к себе за версту не подпускаю. Пахнет бездельем, неподвижностью, ленью — неприятное, мертвое состояние. Я предпочитаю беспокойную горячность начала… Всегда что-нибудь начинается, Космас, на это и надо настраиваться…
Спирос приехал в Астипалею минувшей ночью, но никто его здесь не видел. Эта предосторожность, и штатский костюм, и неопределенные намеки в начале разговора были весьма явными симптомами, и Космас не замедлил поставить диагноз, он склонился над столом и тихонько спросил:
— В Афины?
— Если я скажу «да», что ты ответишь?
— Ничего не отвечу, возьму и расцелую…
Спирос громко рассмеялся.
— Наверно, форма военная, да и горы приелись тебе не менее, чем дипломатия?
— Чего там скрывать? Приятного мало! Дай бог, чтобы в первый и последний раз…
— А по нашему подвалу ты не соскучился? — внимательно посмотрел на Космаса Спирос.
— Опять?
— А ты как думал? В Афинах еще смутно. Возьмемся за старое ремесло… Как там говорится: «Старое ремесло далеко не отпустит».
— Был у нас один занятный партизан, знаешь, какой говорил? Вот послушай: «Лет сорок был я у руля и вновь скатился в юнги!»
— Как, как? — весело переспросил Спирос. — Да это же прямо про меня сказано!
Выезд был намечен на следующую ночь. В нескольких километрах за Астипалеей начиналась оккупированная территория — немцы, цольясы, проверка документов. Нужно запастись паспортами, пропусками, гражданской одеждой.
— О паспортах и пропусках позаботятся другие, а ты сейчас же ступай к Янне, она оденет тебя как положено… Ну чего смотришь? Конечно, возьмем с собой! Неужели бросим бедняжку на произвол судьбы?
Из всех своих друзей Космас успел навестить только Бубукиса. Он забежал к нему в редакцию вечером, незадолго до отъезда. Бубукис сидел над версткой завтрашнего номера и, разговаривая с Космасом, не сводил глаз с двери, откуда с минуты на минуту должен был появиться Прометей.
Советский читатель знаком с творчеством греческого писателя Мицоса Александропулоса. В СССР не раз издавались его произведения. Новая книга этого автора «Путешествие в Армению» обращена к греческому читателю, но она представляет интерес и для советских людей, желающих поближе познакомиться с прошлым и настоящим Советской Армении. Автор знакомит читателя с ее своеобразной природой, с ключевыми моментами ее истории, с ее летописцами и поэтами, строителями и художниками. Он показывает жизнь современной Армении, успехи ее экономики, расцвет самобытной культуры.
Мицос Александропулос — известный греческий писатель, участник антифашистского Сопротивления, автор романа-дилогии «Ночи и рассветы» («Город» и «Горы»), сборников рассказов («К звездам», «Чудеса происходят вовремя»). Ему принадлежит и крупная серия работ по истории русской культуры, в частности трехтомная история русской литературы, романы о Горьком и Чехове.Двухтомный роман Мицоса Александропулоса «Хлеб и книга» был удостоен в 1981 году Государственной литературной премии Греции. К этой же серии относится роман «Сцены из жизни Максима Грека».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.