Ночевала тучка золотая... - [41]

– Знаете что?.. – понижая голос, сказала она. – Не выдавайте меня… Поезжайте на виллу посла, поговорите с его женой. Это умная и добрая женщина. Я убеждена, она вам поможет. Подскажет, как быть.

– А где эта вилла? Как мне добраться туда?

Нонна вспомнила, что даже кошелек с марками оставила в Мюнхене, во всем полагаясь на тетю Таню.

– Подождите меня минутку.

Девушка, стуча каблучками, исчезла за дверью.

Вскоре она так же стремительно вышла и молча пальцем поманила Нонну. Обе почти бегом спустились по лестнице.

В вестибюле стоял мужчина в кожаном пальто, без головного убора.

– Федя, вот эту девушку, пожалуйста, захвати с собой на виллу посла, – сказала Марина. – Да помоги ей пройти к… – Нонна не расслышала имени и отчества жены посла. – Она по-немецки не знает. Учти!

Через минуту машина мчала Нонну к загородной вилле посла.

Жена посла оказалась дома. Она приняла Нонну приветливо, сразу угадав, что какие-то исключительные обстоятельства привели эту девушку к ней.

Она провела гостью в просторный зал. Застекленная стена и дверь отделяли его от веранды, каменные ступени которой спускались прямо в парк, большой, но по-весеннему голый.

Сначала Нонна пила кофе со свежими, еще теплыми слоеными пирожками и конфетами «Мишка». И через полчаса она с девичьей непосредственностью уже была влюблена в приветливую, гостеприимную русскую женщину.

Нонна про себя отметила, что жена посла хоть и не молода, но покоряюще женственна, а ее густые каштановые волосы одного цвета с умными, внимательными глазами.

Хозяйка дома заметила, что, несмотря на волнение, ее гостья с юношеским любопытством разглядывает все кругом.

«Девушке нравится моя прическа, – подумала жена посла. – И это новое платье, сшитое по самой последней моде… Но она не представляет себе, как трудно быть «при параде» с утра до позднего вечера. И нет ни одного дня отдыха от этих модных причесок и платьев, и от чопорных, ничего не значащих улыбок, и от бесед на приемах, которые со стороны кажутся светскими, пустопорожними, не требующими душевного напряжения».

Она чувствовала расположение к этой девушке. Улыбалась ей, потому что хотела улыбаться, говорила с ней, потому что ей хотелось говорить, потому что ее интересовало, кто она, что думает и зачем пришла к ней.

В Москве, в университете, у нее училась дочь. Она приезжала сюда на каникулы и только вчера улетела вместе с отцом. Нонна чем-то напоминала дочку, о которой мать тосковала и беспокоилась, год за годом неся свой трудный долг перед родиной на чужой земле.

Она изумилась, когда Нонна, с восхищением оглядев все вокруг, будто прочитала ее мысли и спросила:

– Вам тут, наверное, очень трудно?

– Очень, – грустно созналась она.

Это признание настроило Нонну на откровенность, и она стала рассказывать о себе все как есть: обо всех невзгодах, об Алеше, о подарке Курта, о предложении тетки остаться в Мюнхене, об обещанном ей наследстве. Она рассказала о будущем фильме «Марфа Миронова» и о странном сценарии, содержание которого не может пересказать режиссер…

Жена посла слушала опустив голову, чтобы взглядом не смущать собеседницу.

Нонна замолчала и с волнением, подавшись вперед, ждала ответа на свою исповедь.

Ответ последовал. Он был сказан твердо и четко. Чем-то даже напоминал приказ:

– Вы должны уехать домой. Думаю, что в Мюнхен вам возвращаться незачем. Поезд утром. Билет мы оформим. Переночуете в Бонне. Мосье Морте в вас заинтересован. Будьте спокойны: он договорится и с вами и с вашим училищем без Курта Брауна и без фрау Татьяны. Думаю, что сценария еще и в помине нет. Все это только что предложил французу Браун или ваша тетя. И надо сказать – предложение их удачно. Пусть будет такая картина… Это же интересно! Они, я думаю, дали Мортье деньги. Но вы для него и без денег клад – сенсация. Не волнуйтесь: если фильм будет сниматься, Мортье вас разыщет. Живая внучка знаменитости!

Она помолчала немного, будто рассуждая сама с собой. А потом продолжала:

– Ваша тетка и ее компаньон хотят, чтобы вы не вернулись на родину. Все пущено в ход: деньги, любовь… Испытывают и ваше тщеславие. Возможно, что фрау Татьяной руководит ее одиночество. А Курт Браун, я думаю, видит в вас выгодную невесту. С вами перешли бы в его руки все капиталы фрау Татьяны. Хотя, может быть, одновременно он и покорен вами. В вас ведь влюбиться совсем не трудно. Если вы сейчас явитесь в Мюнхен и скажете, что посольство вам отказало, будут приняты новые меры, самые неожиданные и, быть может, опасные.

Она встала и пригласила Нонну следовать за собой.

Они прошли по коридору в небольшую комнату с секретером, книжным шкафом и креслами.

Так же молча она указала Нонне на кресло, а сама подошла к телефону, стоявшему на круглом столике, сняла трубку.

– Степан Николаевич, вы у себя? Я сейчас подъеду к вам с русской девушкой. Она приехала в Мюнхен по приглашению своей тетки и попала в весьма сложное положение. Спасибо.

Она положила трубку и сказала:

– Ну, девочка, поехали завершать этот мюнхенский приключенческий фильм.

Он был завершен на следующий день утром.

Шофер дядя Федя привез к поезду чемодан Нонны, который был доставлен из Мюнхена. Он вручил ей отчаянное письмо тети Тани: «Сердце мое не зря было полно ужасных предчувствий, когда я оставляла тебя одну в этом посольстве. Но я не думала, что ты будешь арестована и немедленно выслана обратно, в Россию. Я горюю. Рыдаю! Курт в отчаянии».