Ночь Волка - [8]

– Ну, это, смотря, какие женщины, – рассеянно сказал Марат, – пойдем похлещемся.

– Пойдем, – легко согласился Шилов.

За стол сели в пять часов. За окном было совершенно темно. Галино пророчество сбылось; мороз немного ослаб, но началась метель. Рассвирепевший ветер снегом бился в окна, заставляя утонченную Веронику вздрагивать. На столе лежали три картофелины, которые разыскал в подвале Шилов, сваренные в мундире, и банка консервированной морской капусты.

– Как кружит, как кружит, – заметил Шилов, вернувшийся из похода во двор. Просто Артур Чилингаров, какой-то – полярная романтика, зимовка на южном полюсе.

– Почему на южном? – спросила Вероника, – или, может быть, Шилов, вы считаете, что там теплее, чем на северном.

– Нет, о юная «язва», – ответил Шилов, – просто слово юг, мне милее, чем слово север.

Он зябко передернул плечами, потер руки и произнес:

– Ну, что, как говорил Антон Павлович, «надо нарочно долго гулять по осеннему саду, озябнуть, вернуться в дом, выпить большую рюмку водки и закусить укропным огурцом, потом погодить и выпить другую».

– Ну, Шилов, ты просто цитатник какой-то, – восхитилась Вероника, – Мао Дзе Дун.

– Девушка, Вы путаете причину и следствие. Мао Дзе Дун никого не цитировал, его цитировали, а мне до этого пока далеко.

– Ага, Шилов, вот ты и попался, – весело воскликнула Вероника, – Мао Дзе Дун всю жизнь цитировал Сталина, однако выдавал за свое.

Тут Шилов обиделся не на шутку:

– Ты держала камень за пазухой, – сердито заявил он, – однако вернемся к нашим баранам, то бишь, к водке.

– Водки у нас много, заметил Марат, – три бутылки, у нас еды не хватает катастрофически.

– Это почему же такое несоответствие?

– А не надо было расхваливать здешние места, охотничьи угодья. По твоим рассказам выходило, что зайцы у вас в огороде прыгают, а кабаны в сенях хрюкают.

– А я что, мне Галя пела, за что купил, за то продал.

– Я правду говорила, я не пела, – возмутилась Галя, – мой отец кабана в сарае застрелил, когда он туда забрался, а зайцы у нас всю жизнь капусту объедали в огороде.

– Да, а когда это было?

– Ну, когда, когда, – когда я здесь жила.

– Кабан то вкусный был? – спросил Шилов, вертя в руках банку с морской капустой.

– Саша, не трави душу, – попросила Вероника.

Шилов тяжело вздохнул, приладил к банке консервный нож и быстрыми движениями открыл ее.

– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, – сказал он. Вышел в прихожую и вернулся с бутылкой водки. Поставил на середину стола.

– Что, Саша, пить будете? – с любопытством спросила Галя.

– Нет, будем смотреть на нее, любоваться, как в том анекдоте про Насреддина, который подошел к мангалу, на котором жарился шашлык, вынул из-за пазухи хлеб и стал есть его, вдыхая запах.

– Как, Марат Иванович, будем кушать капусту морскую, как морские кролики, или же наплюем на приличия и свернем бошку этой бутылке?

– А что, брат Шилов, нам еще остается, – философски заметил Марат.

– И то, – поддержал Шилов, – жрать нечего, надо хотя бы выпить, как следует.

– Мне нравится, как они друг друга уговаривают, – обращаясь к Веронике, заметила Галя, – можно подумать, что им кто-то выпить не дает.

– Вот именно, – согласилась Вероника, – или, они не выпьют, если не убедят себя в том, что выпить необходимо?

– Так-то, оно так, – сказал Шилов, – выпить мы все равно выпьем, но когда нет другого выхода оно как-то спокойнее. Проблема выбора, она всегда смущала человечество. Выбора нет, и ты принимаешь жизнь такой, какая она есть. А когда ты делаешь выбор, ты потом изведешься от сознания того, что все могло бы быть по-другому. «Другой бы улицей прошел, тебя б не встретил, не нашел– пропел он и решительной рукой свернул винтовую пробку на горлышке бутылки.

Пока он разливал в ребристые старинные стопки, Галя положила в тарелку каждому по картофелине и по ложке морской капусты.

– А себе, – спросил Шилов.

– А нету больше, – простодушно ответила Галя.

Марат, Шилов и Вероника одновременно положили свои картофелины в ее тарелку. Все засмеялись, а Шилов сказал: «Как это благородно с нашей стороны, я прямо заплачу сейчас». Галя вернула картофелины на прежние места и сказала:

– Всем спасибо, но я есть не хочу, давно хотела начать худеть, а сейчас удобный случай; тем более что вы выпивать будете, вам закусывать надо.

– А мы, Галя, и без закуски могем, – бодро сказал Шилов и добавил, – я стою на берегу не могу поднять ногу, не ногу, а ногу, все равно поднять не могу.

– Без закуски, Шилов, пьют только алкаши.

– Ну ладно, была бы честь предложена, – констатировал Шилов, обращаясь к Веронике – вы принцесса, пить будете?

– Пожалуй, – согласилась Вероника.

– Говоря иначе, не могу обидеть вас отказом.

– Именно так.

– Королева, я восхищен, – рявкнул Шилов и налил в стопку, стоящую перед Вероникой. При этом Галя, предусмотрительно закрыла свою стопку ладонью.

– Намек понял, – сказал ей Шилов и поднял свою стопку.

– Разрешите, господа, мне первому сказать тост. Спасибо, – хотя в этот момент никто не проронил ни слова, – Вы не возражаете, Марат Иванович, спасибо. Жизнь полна неожиданностей и в ней, конечно, много неприятностей случается. Вот машина, например, не завелась. Но, как говорится, нет, худа без добра: или, в семье не без урода, я, конечно, не себя имею ввиду. Давеча, намедни, надысь, когда я, находясь в почетной ссылке, я имею в виду лесозаготовки, вывел философскую формулу.