Ночь у мазара - [3]

Громкий крик заставил его умолкнуть. Старик-чабан, вскочив с кошмы, яростно заорал что-то, брызгая слюной и свирепо тараща свой единственный глаз. Халат гостя от резких движений начал подозрительно потрескивать. В пронзительных выкриках старика вперемежку с русскими и таджикскими проклятиями чаще всего повторялось слово «Кафандар». Шоды, сидя на корточках у костра, внимательно смотрел на бесновавшегося чабана и не делал ни малейшей попытки остановить его. Старик продолжал проклинать. Вдруг Шоды тоже вскочил и принялся кричать и жестикулировать, зло вращая глазами.

Я уже не разбирал отдельных слов. Не переставая ни на секунду кричать и не слушая друг друга, они поочередно указывали на меня, на пасущихся невдалеке лошадей, на небо; старик бил себя в грудь и наступал на Шоды. Я попытался остановить их, но это не произвело никакого действия. Тогда я решил подождать, пока они устанут и замолчат.

Старый чабан выдохся первым. Он умолк и, вытирая полой халата струящийся по лицу пот, несколько секунд зло смотрел на нашего повара, потом опять открыл рот, но судорожно закашлялся и, бормоча проклятия в промежутках между приступами кашля, заковылял от лагеря, опираясь на свой огромный сучковатый посох. Шоды последовал было за ним, продолжая кричать и махать руками, но потом плюнул и вернулся к костру.

— Что с ним, Шоды? — спросил я, видя, что повар уже обрел свое обычное спокойствие.

— Совсем глупый человек, — отвечал Шоды. — Старый, а совсем глупый. Совсем не знает, что говорит.

— Почему он рассердился?

Шоды обернулся и внимательно посмотрел на меня.

— Закон есть у старых людей в горах. Нельзя говорить чужой человек про снеговой шайтан. Чужой человек пойдет искать «снеговой шайтан». Совсем плохо будет. «Шайтан» очень обижайся. Чужой человек кушать будет, потом кишлак пойдет, баран кушать будет, козлик кушать будет, всех кушать будет, — зачем про него говорил.

— А, значит, ты нарушил закон, рассказав мне про это?

— Я думал, старик не понимай...

— Вздор все это, Шоды, — сказал я решительно. — Это ваши муллы выдумали. Ведь, наверное, никто никогда не видел этих «снеговых шайтанов».

— Который человек видел, тот совсем пропал, никогда домой не приходил, — резонно отвечал Шоды.

— Тем более вздор, — повторил я.

— Я не знаю. Старый человек говорит — есть «снеговой шайтан». Я не видел. Один раз слыхал, как кричал «снеговой шайтан», слыхал, как лошадь себе тащил. Памир было — Бель-Дара... Помнишь?..

Я с изумлением взглянул на Шоды. Он умолк, довольный впечатлением, которое произвели его слова.

Бель-Дара!.. Это было несколько лет назад. Да, я помнил ее хорошо... Работая там, я однажды не успел до темноты возвратиться в лагерь и заночевал в пещере в горах. В ту памятную ночь лагерь стоял на Бель-Даринском леднике. Ночью меня разбудили выстрелы, донесшиеся со стороны лагеря. Я решил, что на моих товарищей напали басмачи, и, хотя едва начало светать, с большими предосторожностями, очень встревоженный спустился к лагерю.

Девушка-коллектор, Шоды и еще один рабочий, страшно перепуганные, встретили меня так, точно я был пришельцем с того света. Шоды не хотел верить, что я вернулся живым. Стреляли они, чтобы отогнать от лагеря стаю каких-то зверей, исчезнувших с рассветом. Что это были за животные, они в темноте не рассмотрели. К сожалению, мои товарищи отделались не одним испугом. Из пяти лошадей, находившихся в лагере, две бесследно исчезли, а двух покусали ночные хищники. Уцелевшие лошади были так напуганы, что их удалось поймать только к вечеру.

Несмотря на усталость после целого дня беготни, Шоды и второй рабочий умоляли меня уйти из ущелья до наступления темноты. Я все еще надеялся найти пропавших лошадей и узнать, что за звери проникли ночью к нашему лагерю. Однако пришлось уступить. Еще засветло мы спустились к устью Бель-Дары. Но даже там, километрах в двадцати от предыдущей стоянки, Шоды и второй рабочий не чувствовали себя в безопасности. Они привязали лошадей возле самых палаток, всю ночь не спали и жгли огромный костер. Работы в этой части района были закончены, и утром мы ушли дальше, в долину другой реки.

Шоды и рабочий уверяли, что не знают, какие звери напали на лагерь. Шоды охотно согласился с предположением, что это были волки. Однако коллектор Женя, ужасно перепуганная приключением на Бель-Даре, утверждала, что звуки, которые она слышала, не были похожи на волчий вой. Раны на лошадях, казалось, были нанесены зубами каких-то мелких хищников. Что это были за хищники?.. Почему Шоды, знавший, что я вооружен, счел меня погибшим, когда я не вернулся к полночи? Ему было хорошо известно, что летом горные волки не опасны. Все это выглядело странно и загадочно, но загадок в работе геолога встречается много, и события на Бель-Даре уже начали заслоняться новыми переживаниями, как вдруг, без всякой видимой причины, издохли лошади, покусанные неизвестными хищниками. Мне показалось, что рабочих не удивила гибель лошадей. Позднее я узнал, что Шоды еще на Бель-Даре сказал:

— Бедный лошадки скоро помирал будут...

Я не сомневался, что Шоды знает больше, чем говорит. Недаром после ночлега на Бель-Даре он торопил меня с приобретением новых лошадей.