Ночь светла - [8]

Когда с упомянутой процедурой было покончено и Анна взгромоздилась на Мисси, Кен вскочил на жеребца, имя которого все время ускользало из его памяти. Зато он сразу вспомнил про фурункул, о котором успел на время забыть. Однако тот существовал по-прежнему и сразу дал о себе знать, как только Кен опустился в седло — мол, не расслабляйся, приятель, я здесь!

А ведь предстояли еще скачки по полям, по лугам. Судя по оживленному блеску в глазах Анны, их было не избежать.

Кен скрипнул зубами.

4

— Не сможешь прийти в офис? — удивленно произнес в телефонную трубку Алекс, буквально повторяя слова Кена.

— Да, папа. К сожалению, не смогу, — подтвердил тот.

— Но ведь сегодня отчет менеджеров всех отделов нашего молла… — В голосе Алекса ощущалась растерянность. Обычно подобные встречи с сотрудниками проводил Кен, а сам Алекс лишь присутствовал, внимательно слушая говоривших и лишь изредка вставляя словечко-другое, если считал необходимым. Он полагал, что у Кена лучше получается проведение такого рода мероприятий.

— Знаю, папа, — вздохнул Кен.

— И все равно не придешь?

— Я бы с радостью, но не могу.

Наступило молчание, в течение которого Алекс думал о том, что до сих пор Кен никогда не игнорировал своих обязанностей в их общем бизнесе. Затем у него в голове промелькнула тревожная мысль, и он спросил:

— Что-то случилось?

С губ Кена вновь слетел вздох. Он провел два тяжелых дня, потому что его состояние ухудшилось. Конные скачки с Анной пагубно сказались на развитии фурункула. Впрочем, если бы тот имел собственную точку зрения и к тому же обладал даром речи, то, наверное, сказал бы совершенно противоположное, потому что поминутное шлепанье о седло помогло ему разрастись вширь, набрать силу и окраситься в багровые тона.

Разумеется, Кена произошедшие с фурункулом перемены не радовали. Он уже не мог ни сидеть, ни лежать — вернее, лежал в основном на животе. Каждое неосторожное движение причиняло ему боль, заставляя цедить сквозь зубы ругательства.

Ехать в таком состоянии в офис принимать отчет у менеджеров он был не в состоянии.

— Почему ты не можешь приехать? — вновь с нарастающим беспокойством спросил Алекс. — Это как-то связано с Анной Гриер? Ты ведь недавно встречался с ней…

Кен усмехнулся, вспомнив, как счастливо улыбалась Анна, восседая верхом на кобыле Мисси, как он сам изо всех сил старался сохранить на лице нейтральное выражение и не выказать своего истинного настроения.

— Связано… отчасти, — сказал Кен.

— Вы договорились о новом свидании и из-за этого ты не можешь присутствовать в офисе? — Алекс заметно успокоился. — Если так, то…

— Мы с Анной действительно условились встретиться на днях, но…

— Не сегодня? — удивился Алекс.

— Нет. Мое отсутствие в офисе не связано со свиданием.

— Но ты сам только что сказал…

— Верно, к Анне Гриер это имеет отношение, но лишь в том смысле, что именно из-за нее мне пришлось два дня назад скакать на коне по бездорожью.

— Не понимаю, какое отношение ваша конная прогулка имеет к нашей сегодняшней встрече с менеджерами отделов.

— Не понимаешь? — мрачно усмехнулся Кен. К счастью, с отцом у него были гораздо более близкие отношения, чем с Анной, и ему он мог сказать о своей проблеме. — Сейчас объясню. Дело в том, что меня вот уже несколько дней донимает фурункул и…

— Ох! — вырвалось у Алекса. — Какая гадость…

— Не то слово! — с чувством произнес Кен.

— Сочувствую. Ну а прогулка…

— Прогулка, как я уже сказал, была конная, то есть мне пришлось сесть в седло и подпрыгивать на нем битый час, если не больше.

— А фурункул? Какое отношение он имеет к… Постой, где эта мерзость вскочила? На каком месте, я имею в виду?

— Эта мерзость, папа, вскочила у меня на… — Кен произнес одно из наиболее употребляемых, но считающееся неприличным названий того места, на котором у него сейчас красовался жуткого вида бугор.

— Что? — воскликнул Алекс. — На… — Он повторил то же слово. — И с этим ты сел в седло?!

— А что мне оставалось делать? — хмыкнул Кен. — Не мог же я сказать Анне: «Пардон, дорогая, но я не в состоянии отправиться на верховую прогулку, у меня фурункул на…» — Неприличное слово было произнесено в третий раз.

— Ха! Уверен, Анна Гриер сама не стесняется в выражениях. Но если уж ты так щепетилен, мог бы сказать, что фурункул на ягодице. Подумаешь… Что тут особенного?

— В общем-то да. Но все равно как-то неловко. Мы с Анной еще не настолько близки, чтобы я мог сообщать ей такие подробности.

— Чушь все это! — недовольно проворчал Алекс. — Здоровье дороже любых условностей. Ну ради чего, спрашивается, нужно было мучиться в седле?

Кен снова вздохнул. Разумеется, отец прав, а его логика несгибаема. Да и сам он сейчас понимал, что свалял дурака, жаль только, что исправить уже ничего нельзя.

— Я не спорю, папа, — сказал Кен, осторожно потрогав кончиками пальцев проблемный участок тела.

Тут Алекса, по-видимому, осенила какая-то мысль, потому что он спросил:

— Так в каком состоянии сейчас твой фурункул, если ты даже не можешь приехать на работу?

— Увы, в плачевном, — вынужден был признать Кен. — Распух, побагровел, пульсирует… И что самое неприятное — боль не утихает ни на минуту.