Ночь, сон, смерть и звезды - [201]

Ему будет больно, он закипит. Затравленный питбуль вот-вот сорвется.

Она к этому готова, не потеряет присутствия духа. И не позволит себе сорваться.

Зато поможет ему упаковать вещи. Он должен покинуть дом незамедлительно.

Он потрясен. Не верит своим ушам. Еще одну ночь, прошу тебя. Но она не поддастся, ответ жесткий:

– Нет. С меня хватит совместных ночей. Все, поздно.

Она стоит поодаль, отделенная от него кроватью, чтобы он не мог (легко) до нее дотянуться. В прошлом стоило ему только положить руки ей на плечи, как она обмякала, не могла дальше защищаться. Но такое не повторится.

Голосом, полным достоинства (а не затравленным, скрипучим, самоистязающим), в коем жена с отвращением узнает собственный голос, она изречет:

– Я к тебе больше ничего не испытываю.

Обескураживающее открытие, и такое банальное. Конечно, она подозревала. Даже знала, и не один год.

Пропадает вечерами. Заработался в офисе. Деловой ужин.

Конференции, на которые супруг не приглашают. (Подозревая нехорошее, проверила списки участников конференции в Гонолулу. Так вот, супруги получили приглашение, только благоверная Стива Бендера в их число не вошла. И почему Гонолулу? Само это слово ассоциировалось с фривольностями, с запоями. Яркие цветные гирлянды вокруг шеи у пускающих слюни белых мужчин в новеньких гавайских рубашках.) Брошенная супруга была в ярости, но промолчала. В тот раз. Супруг-обманщик продолжал лгать, и ее уже с души воротило от этого вранья, выдаваемого с насмешливой самоуверенностью двенадцатилетнего хулигана.

Беверли, да что с тобой?

Что за истерики? Господи! Вечно ты все преувеличиваешь.

Ей удалось залезть в его электронную почту. Брианна как-то с презрением заметила, что большинство людей (подразумевалось: взрослых) так плохо разбираются в технических вопросах, что используют свою дату рождения, или кличку домашнего животного, или простецкую последовательность цифр – 1, 2, 3, 4, 5 в качестве паролей.

Пароль Стива оказался его датой рождения. Переписка была изобличающей. Сначала Тони, потом Штефи, потом Мира.

Тогда она его не поставила перед фактом. Понимала, что надо хорошо подготовиться, нельзя спешить и толкать мужа в водоворот обвинений, слез, истерии.

Она много об этом думала. Как жить дальше. Если о браке можно забыть (так, по крайней мере, считает Стив), то и она может о нем забыть. Как ей любить мужчину, который не любит ее!

Не уважает.

Совсем не слушает. Не проводит с ней время.

А все потому, что она… его словечко… фырчит.

(А мужчины фырчат? Нет. Только старые изношенные клячи. А жеребец – он и в старости жеребец.)

Она много гуляла, размышляла. В том числе на кладбище, где похоронен прах Уайти и куда она не захаживала (к своему стыду) уже много месяцев.

Вот и снова ноябрь. Мокрые листья наметает к памятникам, в воздухе словно висит паутина. Боязно дышать. Ей нехорошо от одной мысли о приближающемся зимнем солнцестоянии: самый короткий день/самая долгая ночь в году.

Джон Эрл Маккларен. Любимый муж, отец.

Как поступить? Разъехаться? Развестись? Развод – от этого слова пересыхало во рту, зато сердце начинало чаще биться от возбуждения, от ожидания, как восемнадцать лет назад, когда она видела приближающегося к ней с улыбкой Стива Бендера.

Развод означает поражение. Как ни крути.

Уайти попрекает: Не принимай поспешных решений, Беверли! Стив хороший парень.

Ты уверен? Так себе в лучшем случае.

Я бы сказал, отличный. В сравнении с другими. Большой шутник.

От мужа ждешь не только шуток, разве нет?

Уайти предупреждает ее, уже построже: Считай, что ты вошла и дверь за тобой захлопнулась. Я бы на твоем месте проявил осторожность, дорогая.

Шуточка в его духе: Посмотри на меня! Дверь за мной захлопнулась.

Она стоит перед его могилой. Голова закружилась, пришлось опереться на памятник.

С остановками выбирается с кладбища. Откуда-то долетает отцовский голос: Беверли, будь осторожна! Тех, кто нас любит, можно пересчитать по пальцам.

В другой раз она приехала на Олд-Фарм-роуд. Припарковалась, а матери-то и нет. (Разве Джессалин не должна быть дома? И где же она? С этим мужчиной?) Беверли прошлась до реки. Глядела на темную воду, такую медлительную в этот осенний холод. Вспоминала подростковое время, когда она не проявляла никакого интереса ни к реке, ни к озеру в четверти мили от дома. Живая природа – как это скучно.

За последние год или два, когда Беверли еще жила здесь, окруженная этим красивым пейзажем, кажется, она ни разу не выбралась к реке. А когда она последний раз согласилась прокатиться с Томом по озеру на байдарке, ей было тринадцать.

Что такое ее подростковая жизнь? Калейдоскоп ярких лиц, бесконечные телефонные звонки, грязные и всепоглощающие сексуальные мысли. Стива Бендера она еще не встретила, но хватало и других мальчиков/мужчин, заполнявших ее фантазии.

И куда эти грязные фантазии ее завели?

Присела на пристань, ноги подкосились. Течение проносит мимо нее прелые листья. На голых деревьях черные во́роны поводят крыльями, что-то каркают. Вдруг за ее спиной вырастает Джессалин с озабоченным видом, а в нескольких шагах за ней на берегу стоит этот мужчина