Ночь Саммерсенда - [95]

Я закрываю глаза, когда он прокладывает томный путь вниз, к мягкому изгибу моего бедра, пока снова не оказывается на коленях, его руки под моими юбками. Он продевает пальцы в тесемки, которыми завязывается мое нижнее белье. Он делает паузу, его пальцы запутались в лентах, и бросает осторожный взгляд в мою сторону.

– Развяжи их, – хриплю я.

Он развязывает ленты одним шелковым шепотом. Скользит скомканной тканью по моим ногам, по ступням. Затем он поднимает меня обратно к трону. Его теплое дыхание касается меня. Я сгибаю пальцы на ногах и запускаю пальцы в его волосы, пока он целует меня между бедер.

Он так быстро изучил мое тело, наметил точный способ прикоснуться ко мне и заставить меня испытать беспомощную дрожь. Моя голова откидывается назад; мои глаза находят ветви наверху. Мое дыхание превращается в судорожные вздохи, эхом разносящиеся в морозном воздухе. Я начинаю распадаться на части. Сила освещает мои руки, и серебристые искры взлетают вверх, чтобы повиснуть над нами, как звезды.

Роуэн притягивает меня в свои объятия и держит, пока я не замираю. Его рука скользит к моей талии, пальцы впиваются в ребра.

– Подожди, – выдыхаю я. – Позволь мне…

Я тянусь за своим сброшенным плащом. Ищу в карманах чернильную ручку, которую я по привычке ношу с собой, хотя прошло так много времени с тех пор, как я рисовала печать на своей коже. Я осторожно прикладываю кончик к запястью и размечаю заклинание, которому меня научила Кловер. Я все еще слышу ее голос, дразнящую мелодию, когда она объясняла, как это будет работать. Ты можешь использовать чай, а можешь использовать магию.

Роуэн наблюдает, как я пишу.

– Что ты делаешь?

– Это противозачаточное заклинание.

По его лицу медленно разливается румянец.

– Это то, чего ты хочешь? – Он проводит пальцами по внешней стороне печати, помня о все еще свежих чернилах. – Чтобы я затащил тебя в постель таким образом и чтобы потребовалось делать это?

– Я думаю, что на самом деле здесь нет никакой постели. – Я начинаю смеяться, и он хмуро смотрит на меня, что только заставляет меня смеяться еще сильнее. – Да. Это именно то, чего я хочу.

Он медлит, робко поднимая одну руку между нами. Затем его пальцы перебирают мои волосы, кончик большого пальца касается моей кожи. Я наклоняюсь ближе. Отчаянно выдыхаю ему в рот, а затем целую его. Медленно и мягко.

Он развязывает пояс моего платья. Я вытаскиваю руки из рукавов, и платье волной ткани падает на помост. Он тянется ко мне сзади, чтобы расстегнуть все крошечные крючки на спине нижней сорочки, затем спускает бретельки, одну за другой.

Я целиком обнажена, дрожу от ощущения лесного воздуха на своей коже. Я чувствую себя такой странной, новой и застенчивой. Я никогда раньше ни перед кем не была такой, полностью раздетой. Я осторожно снимаю венок из ветвей со своих волос и откладываю его в сторону.

Все расплывается. Роуэн берет меня за руку, проводит пальцем по нежной внутренней стороне моего запястья. Заклинание вспыхивает, нить закручивается спиралью между нами. Он смотрит на меня так, словно я какое-то золоченое существо в раме для икон.

– Лета. Ты такая красивая.

Я встаю на ноги и толкаю его на трон. Из его рта вырывается испуганный вздох, когда я забираюсь к нему на колени, согнув колени по обе стороны от него. Я наклоняюсь вперед, целуя его теперь более грубо, пока его руки и рот скользят по мне, прикасаясь повсюду – к груди, животу и изгибу талии, – пока все мое тело не становится похожим на огонь; даже подошвы ног стремительно нагреваются.

Теперь я совсем не стесняюсь, даже когда он хватает свою рубашку и одним движением стягивает ее через голову. Даже когда я чувствую, какая теплая его обнаженная кожа на моей собственной. Мое сердце начинает биться очень быстро. Я умираю от бесконечного, всепоглощающего желания. Но когда он тянется ко мне, я ловлю его руки и удерживаю неподвижно.

– Не спеши. – Я смотрю на него, прикрытая вуалью своих ресниц. – Я не хочу, чтобы этот момент оказался единственным, что у нас будет.

Роуэн кивает, его щеки пылают. Он снова начинает целовать меня. Теперь медленнее. Я представляю, что мы в его комнате с открытым окном, и на нас льется летний свет, а впереди у нас целый день – неделя – месяц – целая жизнь. Я думаю о доме.

Я провожу пальцами по нему, переходя от шрама к шраму. Целую каждую новую печать, отмечающую его горло, грудь и запястья. Чувствую дрожь яда под его кожей, чувствую, как он напрягается от желания, когда моя рука касается его груди.

Я прикасаюсь к нему, потерявшись в этой неосторожной близости, в том, как он раскрылся передо мной, доверчивый, с обнаженным горлом. Как он прижимается лицом к моему плечу и выдыхает резкий, горячий звук у моей шеи, когда я сжимаю его сильнее. Его пальцы опускаются между моих бедер, и по всему моему телу разматывается спираль тепла.

Мы долго обмениваемся поцелуями и прикосновениями, а вокруг нас мерцает бледный свет. Слабый шепот доносится с деревьев, и туман мягко вьется сквозь ветви. Все происходит медленно, медленно, медленно, как мед, капающий с ложки, как сок из бледного сердцедрева.

Все происходит медленно, но вскоре я начинаю чувствовать себя костром: разожженным до яркого пламени из сооруженной груды углей. Я прижимаюсь к нему бедрами, мое дыхание вырывается прерывистыми вздохами. Я хочу, чтобы он был все ближе и ближе.