Ночь Саммерсенда - [93]

Я делаю шаг к нему. Беру его за руку. Лозы вьются из земли под моими ногами, распространяясь вокруг нас в клубках листьев кустарников. Он наклоняется ко мне. Губы нависают над моими на трепетный удар сердца. Он целует меня, и я чувствую вкус яда у него во рту.

С закрытыми глазами я опускаю голову в торжественном кивке.

– Вместе.

Из темной линии сердца на моих ладонях вырываются дикие розы, карабкаясь наружу, чтобы связать мои пальцы. Их шипы похожи на когти. Я провожу одной по перевернутой ладони Роуэна, глубоко врезаюсь в его линию сердца. Кровь, которая вытекает, темная, как оникс, густая, как древесный сок. Шипы сплетаются вокруг нас, в жестокой схватке, кровь размазывается между нашими сжатыми ладонями. Связь между нами светится бесконечно ярко, превращая лес в золото.

Роуэн опускается на одно колено, его глаза закрываются. Я опускаюсь на колени рядом с ним и погружаю наши переплетенные руки в землю. Я взываю к тьме внутри него, чувствую, как она разливается по его венам, как прилив. Она поднимается, яростная, затем изливается в меня. Вода наполняет мои легкие и рот. Я испускаю сдавленный вздох, уверенная, что утону под ним.

Роуэн поднимает свою свободную руку и дрожащей ладонью касается моей щеки.

– Я здесь, – говорит он, его голос подобен волнам. – Я с тобой, Лета. Возьми ту силу, которая тебе нужна.

Его плечи расправлены, голова поднята. Это не беспомощная капитуляция тех давних ночей, когда он по кусочку кормил собой Гниль. Это приглашение, союз.

Я закрываю глаза и чувствую магию внутри Роуэна, разрушительную тьму, выросшую из яда и моей собственной нежной алхимии. Я чувствую магию Подземного Лорда, который дал мне новую жизнь, построил мне дом из леса, вырастил сад из моей печали. Я хватаюсь за силу – всю, и тяну изо всех сил, как будто это глубоко укоренившееся сердцедрево, которое я хочу вырвать из земли.

С невероятным рывком все это высвобождается.

Магия наполняет меня, ошеломляющая, пожирающая. Я кричу, когда мои кости сдвигаются, когда мои вены стынут.

– Назови мне, – кричу я в темноту, – назови мне имена других богов.

И тьма отвечает. Он говорит словами, которые являются не словами, а звуками резкости и голода. Сугробами и бледными перьями. Словами, которые сплетают истории из крови, льда и дыма. О вечных жизнях, выкованных далеко за пределами того времени, когда я когда-либо существовала.

Мои глаза распахиваются, и я медленно встаю. Кровь капает с моих пальцев, все еще покрытых шипами. Она рисует пунктирным алым цветом у моих ног. Роуэн стоит рядом со мной. Я кладу руку ему на грудь. Я чувствую движение тьмы под его кожей, в его венах. Затем он кладет свою руку поверх моей. Под нашими ногами расстилается тропа из морозника с черными лепестками.

Я ахаю, отстраняясь, чтобы уставиться на него с удивлением, не веря своим глазам.

Так много раз я прикасалась и к нему, и к Гнили, но это… это другое. Раны на его горле и запястьях затянулись, превратившись в те же почерневшие шрамы, что и отметины, которые я оставила на Элане. Он смотрит на меня, и его глаза ясны. Он делает медленный вдох, выдыхает, и хотя я чувствую, как его легкие наполняются ядом, он стал… мягче.

Тьма все еще в нем, но сила не разрушила его. Она часть его самого. Прижалась к его костям, уютно устроилась под сердцем. Осталась в темноте его глаз, в кончиках его зубов. Следы монстра, которые всегда будут его частью.

Он прикасается к зажившим шрамам, подыскивая нужные слова.

– Это больше не яд, Лета.

Он осторожно достает что-то из кармана. Сплетенный венок из ветвей.

Я изумленно смотрю на него.

– Ты сохранил мою корону?

– Я нашел ее в твоем домике, после того как все было разрушено. Я подумал, что она, вероятно, все еще нужна тебе.

Он возлагает венок на мои волосы – нежно, благоговейно. Я вынимаю шипы из пальцев и прикладываю руку к его щеке, ощущая тепло его кожи под своей холодной, покрытой шрамами ладонью. Затем я поворачиваюсь и иду к постаменту.

Все кажется замедленным, таким же осторожным и обдуманным, как движения ритуала. Я поднимаюсь по лестнице. Я сажусь на трон. И тогда я взываю к богам.

К Мотыльку. Фауне. Сове. Тем троим, что помогли мне, что причинили мне боль. Я зову их по именам, сначала тихо, потом громче, пока они не становятся единственным звуком во всем лесу.

– Чшма. Авос. Йелен. Придите ко мне.

За аркой шевелится лес. Трепещущие снежинки падают в воздухе. Бледный мотылек кружит над ветвями над головой. Тени тянутся по земле, переплетаясь с нитями тумана.

И они появляются, боги, идущие ко мне сопротивляющимися, запинающимися шагами. Мы смотрим друг на друга в напряженной тишине. Я прикована к месту их взглядами, стальной яростью в их жутких глазах. Фауна свирепо смотрит на меня, ее рот искривлен в оскале.

– Что теперь, маленькая зверушка?

– Я хочу покончить с этим. Всем этим. Болью и разрушением. Борьбой за власть. Нам нужно восстановить равновесие.

Мотылек издает резкий, горький смешок.

– Ты утверждаешь, что хочешь равновесия, но именно ты – та, кто принес разрушение в этот мир.

Я развожу руками. Мои пальцы потемнели от земли, мои руки бескровно-бледные, испещренные темно-синими венами моей магии. Сверху свисают ветви, обрамляя мои плечи своими игольчатыми листьями. Снаружи голоса душ сливаются в мелодичный гул.