Ночь Саммерсенда - [56]

Частички дерева щелкают друг о друга, как голодные зубы, пронзая саван. Кости и пепел внутри растворяются, наполняя воздух бесцветным дымом. Я думаю о догоревшей свече, об облачке сажи в пустом воздухе.

Когда рана закрывается гладкой темно-красной корой, маленькая, предательская часть меня наслаждается этим. Ледяным потоком магии по моим венам, ощущением силы, большего, чего я жаждала, когда была просто девушкой, заблудившейся в лесу.

Но под гордостью во мне кипит раскаленная ярость.

Я поворачиваюсь к Подземному Лорду так быстро, что он оказывается застигнутым врасплох. Я грубо толкаю его к дереву.

– Если то, чего я хочу, настолько невозможно, тогда почему я смогла увидеть Роуэна, поговорить с ним и находиться с ним в Верхнем мире? – Я толкаю его в грудь, нанося удар. – Почему ты скрывал от меня, что наша связь сохранилась после смерти?

Он ловит мои руки, прежде чем я успеваю ударить его снова.

– Я не мог предугадать, что это продлится так долго.

– Я хочу вернуться. Я хочу домой.

Магия Подземного Лорда заволакивает воздух, эта темнота дополняется тенями, холодно исходящими от моих собственных рук. Мы пристально смотрим друг на друга. Равные, сила с силой, гнев с гневом. Начинается дождь, быстрый и стремительный. Льется сквозь деревья, образуя лужу у наших ног. Усеянная шипами земля превращается в почерневшую грязь.

Он смотрит на меня с вызовом. Челюсть заострена, зубы оскалены.

– Все, что я тебе сказал, правда. Ты не можешь вернуться. Это твой дом. Это твой мир.

Он все еще опирается на дерево, к которому я его толкнула. Я хватаю его за плащ, туго наматываю ткань на кулак. Я дергаю его – резко, настойчиво, – пока он не наклоняется, пока его лицо не оказывается на одном уровне с моим. Пространство между нами сужается и сужается, пока полностью не исчезает.

Его дыхание прерывается, как воздух волнуется перед штормом.

А потом… он целует меня.

Поначалу я обездвижена. Потрясена ощущением его губ, невероятно мягких, на моих. Он такой холодный. Затем я крепче вцепляюсь пальцами в его плащ и целую его в ответ. Его губы приоткрываются, и мягкость исчезает, сменяясь острым краем его зубов.

Теперь в этом есть голод, в том, как он целует меня. Как будто он умирает с голоду, а я – именно то, что ему нужно съесть. В этом нет никакой нежности ни от одного из нас. Это все оскаленные клыки и болезненные прикосновения. Его когти на моей коже, мои руки все еще сжимают его плащ. Тени вздымаются вокруг нас, и я ощущаю пепельную горечь своей новой, темной силы.

Моя рука скользит к его талии, мои пальцы впиваются в нее, и я придвигаюсь ближе, сильнее вдавливая его в ствол сердцедрева. Мои губы у впадинки на его шее. Место, где должен быть пульс, тихое и неподвижное. Он вздрагивает, когда я целую его там, и я чувствую дрожь у своих губ. Затем – с низким, грубым рычанием – он разворачивает меня, так что я оказываюсь прижатой к дереву.

Я чувствую мелкую пульсацию души внутри сердцедрева, трепещущую за моим позвоночником. Подземный Лорд безотрывно и жадно смотрит на меня сверху вниз, в его глазах конфликт эмоций. Жар и голод. Неустойчивое замешательство. Наше дыхание громким эхом разносится по увеличивающемуся пространству между нами.

– Виолетта… – начинает он.

Я думаю об обещании, которое дала в разрушенной роще. Любить его, служить и поклоняться ему. Думаю обо всей силе, которую он заполучил от моей боли и отчаяния. Силе, которая теперь принадлежит мне. Я отталкиваюсь от дерева, прижимаюсь губами к его рту. Я цепляюсь за него своими поцелуями и своими тенями одновременно, позволяя ему почувствовать, кем я стала.

Я отравила себя во тьме ради него, и теперь я – яд, я – тьма.

Он отвечает на мой поцелуй, его руки сжимают в кулаки кружева моих юбок. Его когти впиваются в мое голое бедро, и у меня вырывается судорожный вздох. Он заглушает этот звук своим ртом. Я обхватываю его ногой, и его рука скользит вниз. Он касается моего колена, прослеживает изгибы самых глубоких шрамов, отмечающих мою кожу.

Я выгибаю спину, и прерывисто выдыхаю. Печать на моем запястье начинает биться в бешеном ритме, словно пойманный в банку мотылек. Я накрываю ее ладонью, чувствую, как под моей ладонью нагревается заклинание.

Затем я надавливаю пальцами на печать.

Внезапно мир становится сиреневым и погружается в сумерки. Вместо когтей Подземного Лорда я чувствую руки Роуэна. Грубые, мягкие, нежные. То, как он прикасался ко мне, когда я показала ему свои шрамы в саду, в ту ночь, когда я впервые применила свою магию. Когда я рассказала ему правду о своем прошлом – как я заключила сделку за жизнь Ариена, как это затенило его магию, как я винила себя за всю боль, которую ему пришлось стерпеть из-за этой тьмы.

И когда я плакала, а Роуэн обнимал меня, я поняла, как сильно я заботилась о нем, знала, как далеко я пойду, чтобы уберечь его.

Подземный Лорд поднимает голову и смотрит на меня. Он видит мое потрясенное выражение лица и мои пальцы, крепко прижатые к печати. Он берет мою руку и отводит ее от моего запястья. Печать стихает.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а затем он отодвигается от меня. Его дыхание прерывистое, волосы спутаны. Он поворачивается и пристально смотрит на тени прямо за тем местом, где мы стоим.