Ночь проснувшихся памятников - [3]

— Какая еще Википедия? — удивился он. — А ну покажись!

Но в ответ в ухе раздалось только тихое девчоночье хихиканье. А потом стихло и оно. И как Санька не пытался заговорить с загадочной Википедией, она не отвечала ни на один вопрос.

На другом берегу, свесив в воду ноги, сидел бронзовый воин в древнем шлеме и тер свой меч песком и обломком кирпича. Воин как воин, таких в учебнике истории древнего мира полным-полно было. Римлянин, подумал Санька. И снова ошибся.

— Здравствуйте! — обратился он к воину. — Меня зовут Александр, а вас?

Бронзовый воин оторвался от меча и с любопытством уставился на мальчика.

— А мы, оказывается, тезки! — весело произнес он. — Меня тоже Александром зовут. Александр Васильевич Суворов, бывший русский полководец, а нынче памятник. Я еще при жизни своего прототипа задуман был!

— Я, кажется, тоже, — вздохнул Санька. — А для чего вы меч точите?

— Не точу, а чищу, — отозвался Суворов. — Птицы загадили… А оружие, юноша, нужно в чистоте содержать. Даже если оно всего лишь бронзовое.

Неожиданно он замолчал и приложил палец к губам. В наступившей тишине Санька отчетливо услышал какой-то непонятный шум. Сначала слабый и едва заметный, затем все громче и громче и вот, наконец, на набережной показались странные создания. Не звери и не люди, они стремительно неслись по мостовой.

— Сфинксы, — пояснил Суворов и снова принялся чистить оружие. — Чижика-Пыжика ищут… Сейчас поносятся-поносятся да отправятся Крузенштерну пакости делать. Так что пора мне на подмогу другу отправляться. Как русская пословица говорит? Сам погибай, а товарища выручай!

— А… — начал было Санька, но Суворов уже вскочил на ноги и стремительно направился по тому же мосту, по которому перешел Неву сам мальчишка. Легкий на подъем оказался этот Александр Васильевич Суворов, бывший русский полководец, а нынче памятник.

— Эй, Википедия! — вспомнил мальчишка. — А ты ничего мне не скажешь?

— Скажу! — отозвалась девчонка. — Памятник Суворову уникален тем, что стал первым крупным монументом, полностью выполненным русскими мастерами. Безо всякой иностранной помощи. Этому памятнику уже более двухсот лет. Правда, сфинксы значительно старше — им перевалило за три с половиной тысячи. Раньше они сторожили вход в храм фараона Аменхотепа III в Египте. Но во времена…

— Да я не про это! Я про то, как мне отсюда выбраться!

Но «не про это» Википедия разговаривать категорически отказалась.

Санька вздохнул и двинулся мимо суворовского постамента, туда, где находилось зеленое поле — нет-нет, не футбольное, а просто большой такой сквер — повернул направо и нос к носу столкнулся со странным гражданином, который вел под уздцы верблюда.

— Не подскажите, молодой человек, как мне пройти к Анне Андреевне Ахматовой? — спросил гражданин с верблюдом. — Говорят ее недавно поставили где-то на Шпалерной. Где это Шпалерная? Стыдно признаться, но я, столько путешествовавший при жизни, стал совершеннейшим постаментоседом.

— Я про Шпалерную не знаю, — развел руками Санька. — Скажите, а верблюд у вас настоящий?

— Ну, какой же он настоящий, юноша? — усмехнулся гражданин. — Каменный, конечно. Кстати, позвольте представиться, Николай Михайлович Пржевальский, географ и путешественник. А это мой верный верблюд. Без имени. А вас как величать?

— Меня Санька, — ответил мальчишка. — Послушайте, может, вы мне подскажите? Если человек вдруг не заснул и оказался сегодня на улицах Петербурга — и не просто оказался, а из другого города оказался — как ему обратно домой попасть?

В этот момент рядом с двумя памятниками… нет, тремя! мы чуть не забыли про верблюда… послышались громкие шаги и остановился один из сфинксов.

— Где Чи-и-ижик-Пы-ы-ыжик?! — растягивая гласные, грозно спросило чудище. — Где наш хо-о-озяин?

Верблюд, улегшийся у ног путешественника Пржевальского, лениво поднял голову и плюнул. Да как точно плюнул! Прямо в глаз. Сфинкс взревел от боли — оказывается, памятникам тоже бывает больно — и попятился. А затем и вовсе развернулся и бросился бежать. Только его и видели.

— Ах, ты мой умница! — умилился Пржевальский верблюдом. — Нет, вы видели, молодой человек, какой умница?

— Видел, — подтвердил Санька. — Так как насчет моего вопроса?

— Ну, как… — склонил голову бывший географ. — Вопрос этот представляет чисто научный интерес, юноша. Насколько мне известно, ни одного случая бодрствования человека в Ночь проснувшихся памятников наукой до сих пор не зафиксировано. Ежели вам угодно будет выслушать развернутый ответ, то рекомендую обратиться к господину Ломоносову. Кажется, он живет за Невой, на Васильевском острове. Большой ученый, юноша, очень большой! А меня, уж вы извините, ждет встреча с Анной Андреевной. И где же эта Шпалерная, интересно мне? Хоть убей, не помню….

А может, когда наступит утро, все памятники уснут, а люди, наоборот проснутся? Мысль была здравой, вот только… Только как же он будет добираться из Петербурга в свой родной городок? Санька повертел головой по сторонам, перешел улицу и, побродив по полю, улегся на траве. Ходить с непривычки было тяжело. Точно он действительно простоял на постаменте целых три года, ни разу не пошевелившись. Интересно, сколько сейчас весит одна его нога? Килограмм сто, не меньше…