Ночь полнолуния - [9]

Непоседа понимала, что прыгать ночью из окна — это нечто из ряда вон, не просто проступок, а настоящее варварство! «Ты сущий варвар!» — говорила ей мама, когда Ксюн, к примеру, испортила новое шелковое платьице, извалявшись в пушисто-золотой поляне одуванчиков… Она же не знала, что сок одуванчиков не отстирывается, навеки оставляя едкие ехидные пятна! Ее так завлекла эта поляна, что тогда она позабыла обо всем на свете…

Вот и теперь притягивала Ксюна эта лунная влажная ночь, хотя остатки благоразумия подсказывали, что расплата будет неминуема… «Я быстренько, туда и обратно, а мама наверное придет еще не скоро… Здравствуй, Маргарита!» подумала она и на цыпочках прокралась к незабудкам. Они росли плотной куртиной и при ярком свете Луны казались родничком. Ксюн зарылась лицом в незабудки и тихонько засмеялась. Потом уселась в траву, уставилась в небо и совершенно растворилась в этом живом, дышащем ночном мире.

Ее покой нарушило чье-то кряхтенье. Ксюн обернулась и увидела, как из-под крепких корней старой сирени, растущей прямо у дома, появилось какое-то странное существо. Оно с трудом протискивалось откуда-то из-под земли отверстие было для него явно мало. Существо было неуклюжее, страдающее одышкой и, как вскоре выяснилось, пузатое. Оно яростно моргало прозрачно-желтыми керосиновыми глазами и, выбравшись-таки, встряхнулось, огляделось и, усмотрев нечто у самой куртины незабудок, где замерла Ксюн, ринулось туда, сопя и мотая безухой головой.

Раздался слабый писк, и в лапах пришельца забилось что-то зеленое с хвостиком и болтающейся из стороны в сторону пушистой кисточкой. Не раздумывая ни секунды, Ксюн кинулась на помощь…

Глава VII

Золотая Луна притаилась среди туч, погуляла там, попряталась и вынырнула, осветив переливчатым светом темное зеркало Патриаршего пруда. Дух Пруда сразу оживился:

— Привет, Луна! Поболтаем? Я тут помираю со скуки. Такая Ночь, а ничего не происходит… Все тихо, пустынно и бездарно! Все жители куда-то запропастились, хотя не так уж и поздно, можно подумать, это не Москва, а глухая окраина…

— Но это и есть окраина, тебе ли, Дух, не знать об этом. — Луна снизошла до беседы. — Для людей Москва — центр, столица и тому подобное, а ведь с моей, лунной точки зрения, ваш городок — довольно незначительное место во Вселенной.

— Ну ладно тебе, Луна, придираться… Подумаешь, великое светило! Ты и сама не центр мироздания. Найдутся и поважнее тебя…

— Я гляжу, ты уже насквозь пропитан людским сознанием, язвишь как-то неуклюже, совсем по-человечески. Неинтересно с тобой. Загляну-ка я лучше в Царицыно, давно там не купалась…

— Постой, Луна, ну пожалуйста! Я тут в последнее время не общаюсь ни с кем — одичал вконец, ты уж прости, не обращай внимания… А эти люди, они такие смешные — думают, будто все знают и понимают, и мир вокруг существует только ради их удовольствия!

— Ну зачем же так свысока… Люди — это люди. Не больше и не меньше. Разные они. А ты, Дух, вместо того, чтобы попусту насмешничать, лучше помог бы им понять получше, где они живут и зачем…

— Да это им вовсе не нужно! Они втянуты в однообразный и примитивный круг домашних забот по собственной воле. И видят только то, что лежит в пределах этого круга, а на большее их не хватает… Вот если…

Плюх!

Беседа была внезапно прервана. Спокойствие Патриаршего пруда возмутил громкий плеск, бултыханье и чья-то возня.

— Что за безобразие? — взволновался Дух Пруда. — Это кто здесь воду мутит? Я мирно беседую и наслаждаюсь тишиной, а они валятся в мою воду и тонут тут среди Ночи! Луна, будь другом, посвети сюда! Нет, левее, ближе к берегу… Так… Ну вот, еще не хватало! Барахтаются… Не разгляжу никак… Что-то зеленое… Так… Эге, гости из Нижнего города! И, конечно, мерзкий жомбик! Небось опять кого-нибудь ловит… Ба-а-а, Скучун! И еще кто-то… Да это девочка! Луна, помоги-ка…

Дух Пруда взвился над водой, закружился в воздушном пируэте и низринулся на дно, взметнув тучи ила. Гладь пруда в мгновение ока Превратились в шаткую, пружинящую волнами, бурную стихию. Кое-где на гребешках внезапных волн забелели барашки. Такая перемена настроения пруда со стороны казалась совершенно необъяснимой, ибо воздух был тих, Ночь легка, и даже тенистые красавицы-липы, обрамлявшие пруд, застыли в недвижной дремоте своей ночной стражи.

Яркая, как луч прожектора, лунная дорожка закачалась на волнах и высветила троих у берега. Эти трое фыркали, беспорядочно молотили по воде руками и ногами, — похоже, никто из них не умел плавать.

По волнам, поднятым Духом Пруда, к тонущим подплыл маленький деревянный домик на плоту, в котором летом обычно жили лебеди. Дух разгорячился, он вовсю гнал водные потоки, торопясь побыстрее подогнать спасительный плот, и командовал:

— Луна! Ну что ты возишься! Не так, не туда ты светишь, вот сюда надо! Тут они! Видишь вот этого жирного и круглого, без ушей? Его не трогай, пусть сам спасается, а этих двоих тащи на плот. Да пошевеливайся, не то вот-вот утонут…

Луна разулыбалась, глядя, как суетится Дух Пруда. Она была как всегда спокойна, потому что ход земных событий Ночи Полнолуния ей был хорошо известен наперед. Она никогда не тратила усилий на напрасные волнения и спешку, а делала свое дело вовремя и без лишних слов.