Ночь поцелуев - [3]

— Но ведь это жестоко. — Кейт постаралась говорить как можно увереннее и убедительнее.

— Пусть убираются, — настаивала Марианна. — Я не намерена терпеть бездельников. Ты же знаешь, что я ездила к ним на следующее утро после нелепого самоубийства викария и выражала соболезнования.

Как правило, Марианна избегала встреч с арендаторами и работниками — за исключением тех редких случаев, когда внезапно решала изобразить заботливую благодетельницу. В такие дни она одевалась особенно пышно и экстравагантно — должно быть, чтобы больнее унизить сельских жителей, — выходила из экипажа и безошибочно читала в испуганных лицах тупость и лень их обладателей, после чего приказывала падчерице выдворить неугодных прочь из поместья.

Спасало одно: не проходило и недели, как хозяйка напрочь забывала о собственных недавних распоряжениях.

— Эта женщина, Крэбтри, лежала на диване и плакала. Ты только представь: дети ползают по всей комнате — омерзительное количество детей, — а она отвернулась к стене и рыдает. И плечи трясутся как у плохой актрисы. Может быть, имеет смысл поступить в бродячий театр? Вдовушка недурна собой.

— Она…

Марианна тут же перебила:

— Ненавижу бездельников. Думаешь, когда умер мой первый муж, полковник, я лежала и плакала? Да и после смерти твоего отца разве проронила хотя бы слезинку? А ведь мы с ним наслаждались семейным счастьем всего лишь несколько месяцев!

Кейт слез не заметила, но Марианна и не ждала подтверждения.

— Возможно, миссис Крэбтри и не обладает вашей силой духа, но у нее четверо маленьких детей и мы обязаны о них позаботиться.

— Все, хватит об этом. Мне нужно сообщить тебе кое-что важное. Сегодня вечером приедет лорд Димсдейл, так что обедать будешь с нами. — Марианна выпустила изо рта колечко дыма, и Кейт с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться.

— Черридерри уже сказал. С чего бы это вдруг? — Они с мачехой давно отказались от любезностей и даже не пытались скрыть взаимную неприязнь. Трудно было представить, с какой стати внезапно потребовалось ее присутствие за столом.

— Через несколько дней тебе предстоит встретиться с родственниками Димсдейла. — Марианна снова глубоко затянулась. — К счастью, ты худее Виктории, так что ушить какое-нибудь из ее платьев не составит труда. Расставить было бы сложнее.

— О чем вы? Даже представить не могу, что лорду Димсдейлу интересно сидеть со мной за одним столом, а уж тем более знакомить со своей семьей. Да и сама я вовсе не стремлюсь в светское общество.

Ответить Марианна не успела, так как дверь внезапно распахнулась.

— Крем не помогает! — завопила Виктория и бросилась к матери. Она даже не заметила Кейт, просто упала на колени и спрятала лицо в складках платья.

Марианна тут же отбросила сигарету и, нежно обняв дочь за плечи, заворковала:

— Тише, тише, детка. Разумеется, поможет. Просто нужно время. Мамочка обещает, что все будет хорошо. Твое личико снова станет таким же красивым, как всегда. А на всякий случай я отправила лакеев в Лондон и приказала привезти двух самых лучших докторов.

Кейт заинтересовалась:

— А каким кремом ты намазала рану?

Марианна бросила косой, недружелюбный взгляд и ответила за дочь:

— Ты о таком даже не слышала. Сделан из толченого жемчуга и чудодейственно помогает при любых неприятностях с лицом. Я и сама им каждый день пользуюсь.

— Ты только посмотри на мою губу, Кейт! — Виктория подняла голову. — Обезображена на всю жизнь! — На глазах выступили слезы отчаяния.

Нижняя губа действительно внушала тревогу: распухла и из нежно-розовой превратилась в фиолетовую. Да и рот заметно съехал в сторону.

Кейт встала и подошла ближе, чтобы как следует рассмотреть.

— А доктор Басби это уже видел?

— Приезжал вчера, старый дурак, — заявила Марианна. — Даже не понимает, насколько это серьезно. Не предложил никакого лечения, никакой мази не назначил. Ровным счетом ничего не сделал!

Кейт повернула Викторию к свету.

— По-моему, место укуса воспалилось, — рассудила она. — А вы уверены, что этот крем в достаточной степени гигиеничен?

— Ах так? Позволяешь себе ставить под сомнение мое решение? — закричала Марианна и в бешенстве вскочила.

— Да, позволяю, — невозмутимо подтвердила Кейт. — Если Виктория так и останется с перекошенным ртом из-за шарлатанского лекарства, которое вам обманом всучили в Лондоне, то виноваты будете вы!

— Грубиянка! — Разгневанная Марианна шагнула к падчерице.

Однако Виктория предостерегающе подняла руку.

— Подожди, мама. Кейт, так ты действительно считаешь, что крем вреден? Губа ужасно болит.

Виктория отличалась необыкновенной красотой: очаровательное личико, безупречный цвет лица и большие томные глаза — всегда слегка влажные, как будто она только что смахнула сентиментальную слезу. А поскольку слезы на самом деле приходилось смахивать с утра до вечера — и сентиментальные, и прочие, — то глаза практически не просыхали. Вот и сейчас по щекам скатились две крупные прозрачные капли.

— Думаю, в рану попала инфекция, — нахмурилась Кейт. — Губа хорошо заживала, но теперь… — Она слегка нажала, и Виктория вскрикнула от боли. — Боюсь, придется вскрывать нарыв.

— Ни за что! — взревела Марианна.