Каково же было его изумление, когда услышал он звон разбитого окна, открыл дверь, думая, что шалят соседские мальчишки и… Увидел обеих девушек, к тому же лежащими в самых нелепых позах на полу сеновала. Они отчаянно барахтались, пытаясь подняться на ноги, и одной это, в конце концов, удалось. Вторая же стонала так жалобно, что бросился Савелий ей помогать прежде, чем обратил внимание на разбитое окно. Пострадавшей оказалась Лариса, к большому удовольствию хозяина («Прости, Господи, за мысли нескромные!»)
— Боже мой! Как же это так? — только и успел он пробормотать, а Оксана уже ответила:
— Замерзали мы, дядя Савелий. Не думали, что дверь открыта. Полезли в окно. У Ларисы обе ноги сломаны, с дерева упала, когда дорогу в село искали. Дошли, с Божьей помощью, сами не знаем как…
— Ей нужно растиранье! Вон щёки какие белые! — сразу определил Савелий. Потом, обращаясь к Оксане, добавил: — Сама ходить можешь?
— Могу, как будто.
— Беги домой, а родителям скажешь, чтобы утром шли к Александру Ивановичу. Передадут пусть, мол, дочь его в целости и сохранности в моём доме лежит и почивает. Про ноги сломанные не говори, может, вывихи только, проверить надо. Обморозилась ещё, мол, сильно, самогоном я её лечу да настойками разными. Пусть не волнуются.
— Хорошо, дядя Савелий. Извините, что мы вам окно разбили.
— Ничего, дело наживное, — отмахнулся тот. — Беги. Проспись, как следует, потом приходи, навестишь подругу да расскажешь, как сподобило вас среди ночи в лес-то зайти.
Кивнула девушка и, пожав руку Ларисе, шмыгнула в приоткрытую дверь сеновала в клуб, а оттуда — на двор. Валенки, которые прятала за спиной, снова повесила через плечо, чтобы сподручнее идти было. Хорошо, что перекинулись они напоследок с Ларисой несколькими словами — условились, как на неприятные вопросы отвечать будут. Сговорились, что будто спор между ними вышел из-за кузнеца, выпили для храбрости наливки вишнёвой да решили двинуться в город за валенками. А поскольку хмельные были, то уже не помнят, куда и пошли. То ли на север, то ли на юг…
Конечно, рассказ этот не выдерживал серьёзной критики, но в остальном надумали сослаться на крепкую наливку, мороз и сломанные ноги. Авось поверят люди, и не придётся вникать в подробности.
Не видела Оксана, как суетился вокруг пострадавшей отец Савелий, как осторожно поднимал своими жилистыми руками и, щекотя бородой по лицу, нёс через сеновал в дом. А там, уложив на разобранный диван, снимал полушубок и свитер, стараясь не потревожить саднящие болью ноги. С некоторым удивленьем обнаружил он висящий на шее девушки черепок от разбитого горшка: то ли амулет какой, то ли оберег. Снял, положил на тумбочку, а когда другой раз обернулся в его сторону — уж осталась от черепка горстка пепла. Истлел вместе со шнурком. Чудеса, да и только!
Оксана вдруг почувствовала такую страшную усталость, будто перенесла с места на место гору огромных камней. Тело её болело и ныло. Анестезия, вызванная чрезвычайными обстоятельствами — встречей с Лешим и пробуждением неведомых прежде способностей — понемногу проходила, уступая место ощущению изломанности. Необходимость поспать дала о себе знать во весь голос. В голове не роилось ни одной мысли — только об отдыхе, да и те словно приглушённые.
Едва волоча ноги, поплелась девушка домой, иногда посматривая на заметно бледнеющий восток. Начинался новый день…
Кузнеца не было дома. Ушёл ещё с вечера. На общем сходе порешили: пока не найдутся девушки, организовать силами местных мужиков ночные обходы вокруг села. Для того чтобы точно убедиться, что не опасна нечисть лесная для жителей. Старухи подняли крик — мол, опять Леший одолевать начал, девок себе в невесты ворует. И то, скажи, по одной бы! Нет же, мало ему показалось, обеих уволок. Знать, давно холостяком живёт, натерпелся без хозяйки.
Те, кто мыслил поздоровее, отмахивались от таких разговоров, только объяснить пропажу людей тоже не могли.
Степанида Ивановна знала об этом многое. Частично сама принимала участие, частично советы давала. Но и она не могла бы ответить, куда девчонки запропастились. Все сроки уже вышли, за это время слетать в город и обратно сподобишься раза три, не меньше. О самом страшном думать не хотелось: ведь предупредила Оксану об опасности. И тогда решила она снова сварить отвар виденья.
Воспользовавшись тем, что сын на дежурстве, поднялась на полати и набрала нужных трав, а тем временем поставила кипятиться большой чугун. В обычном состоянии она его двумя руками едва поднять могла, а в момент волшбы на ухвате держать умудрялась да ещё по комнате ворочать от печи до стола. Что говорить, очень приятное ощущение испытываешь, когда просыпаются в тебе сверхъестественные способности.
Вода закипела, произнесла Степанида Ивановна нужные заклинания, и вытащила чугун из печи. Сняла крышку, бросила травы с кореньями, крысиный хвост и опять боком к огню подвинула — чтобы томилось. А сама стала наговоры бормотать. Время уже рассветное, скоро мужики должны по домам разойтись. И полёты до следующей ночи откладываются. Если не вернулись девки — знать, что-то случилось с ними неприятное. На другую ночь придётся, видать, самой лететь на поиски. Знать бы ещё, куда…
