Ночь Паука - [42]

Зита вздохнула устало и обреченно. Она уже и не думала ничего скрывать от киммерийца, как это было вначале, твердо уверовав, что если им и суждено спастись, то спасет их варвар, случайно оказавшийся в этом доме вместе с ними, а вовсе не ее колдовское искусство.

— Внизу, в тайнике, хранится камень. Он называется Талисман Силы. А в этой книге, — она положила руку на обгоревший фолиант, — заклинание, позволяющее использовать его. Если мы добудем камень, я смогу уничтожить Незримого.

Конан пожал могучими плечами.

— Чего проще. Нужно было просто сразу сказать, что тебе нужно.

Он достал из-за пояса замшевый мешочек и осторожно выкатил лежащий в нем солнечно-желтый шар в вазон, стоящий на столе.

— Этот?

Округлившимися от восторга и изумления глазами девушка смотрела то на Конана, то на камень, не в силах выговорить ни слова. И эти два чувства так разительно изменили ее, изгнав тоскливую безнадежность, что Конан не выдержал и расхохотался.

В безумном порыве Зита бросилась ему на шею, покрывая лицо поцелуями. Ее радость передалась Конану — он обнял ее и закружил по комнате, на время забыв обо всем.

Мелия смотрела на двух счастливцев, и сердце ее сжималось от радости и боли. Она радовалась за сестру, которая нашла себе пару. Достойную пару… Тут она невольно покосилась на безвольно обмякшее в кресле огромное тело Фабиана. Ни мощью, ни статью он, пожалуй, не уступал Конану, но какая разительная разница была между этими двумя молодыми людьми!

Отвага, неустрашимость, напор Конана и безвольное, граничащее с истерикой восприятие любой неудачи Фабианом! А ведь сегодня вечером она едва не пожалела о том, что когда-то рассталась с ним. Воистину сегодня ночь откровений! Ночь горестных открытий и прозрений… Что бы она не отдала, на что бы не пошла за счастье поменяться с сестрой местами!

Но человек, о котором она тщетно мечтала не первый год, которого искала повсюду, о котором грезила, черты которого пыталась отыскать в каждом новом лице, достался другой. В этом была вопиющая несправедливость, но она была лишена возможности даже попытаться исправить ее, потому что этой другой оказалась ее сестра…

Фабиан, по которому только что с таким презрением скользнул мимолетный взгляд Мелии, тоже смотрел на кружащуюся в центре комнаты пару, но мысли его были иными.

Его отношение к Конану обрело четкие черты ненависти, и он почувствовал, что не успокоится, пока не убьет проклятого варвара, доказав тем самым, что он лучше его! И пока не овладеет этой маленькой стервой, приведшей его сюда и с такой легкостью променявшей его на киммерийца. Предавшей его! Этого предательства он не простит им обоим. Еще оставалась Мелия, но что делать с ней, он решит после.

Придя к такому решению, Фабиан почувствовал себя гораздо увереннее, как человек, вдруг ощутивший твердую почву под ногами вместо засасывавшей его мгновение назад вонючей болотной жижи. Теперь, обретя эту уверенность, он вдруг понял, что знает, как ему действовать дальше. Вперед его поведут три сестры, а за тем, чтобы он в пылу борьбы не совершил какую-нибудь оплошность, присмотрит их старший брат.

Вспомнив о том, что они не одни, Зита освободилась из объятий Конана и смущенно потупилась, но почти сразу прежнее чувство взяло верх, и она вновь с восторгом посмотрела на Конана.

— Чего же мы ждем? У нас есть все, что нужно! Конан ободряюще улыбнулся ей.

— Давай, милая, насади эту тварь Нергалу на рога!

Она ответила ему благодарным взглядом и, с воодушевлением схватив книгу, что-то замурлыкала себе под нос, возбужденно перелистывая страницы. Сейчас она покажет ему, что достойна стать подругой великого воина, потому что она ему ровня. Пальчики ее мелькали все быстрее и быстрее, но нужного места не находили.

Она побледнела, впервые почувствовав неладное, и Конан, увидев вдруг, как побелели только что горевшие от возбуждения щечки девушки, а движения из быстрых стали лихорадочными, насторожился.

— Что-то случилось?

И, услышав его голос, Зита растерянно посмотрела на него и почувствовала, как комок подступает к горлу, а на глаза наворачиваются слезы.

— Оно сгорело, Конан…

Ее растерянный взгляд перебегал с него на сестру и обратно. В комнате повисла мертвая тишина. После только что испытанного всеми, не исключая и Фабиана, возбуждения это известие оказалось тяжелым ударом. Оно было крушением всех надежд, вновь возвратив к тому положению, с которого начали — к положению узников, загнанных в западню.

Правда, теперь с ними был Конан! Никто из троих даже не задумывался о том, что он такой же человек, как и каждый из них! Для них он стал единственной надеждой на спасение, могучим воином, силой своей равным богам!

Все трое с надеждой смотрели на него, ожидая ответа, а он молча подошел к столу, бережно поднял вазон, аккуратно наклонил его и, когда камень скатился в подставленный мешочек, затянул тесьму и убрал его на прежнее место, за широкий черный пояс.

Он по очереди посмотрел на каждого и увидел обращенные к нему лица, на которых застыло одинаковое выражение робкой, исчезающе малой надежды. Кром! Да чего же они ждут от него?! Он что — колдун? Что он может поделать с тварью, которую не берет острая сталь, с тварью, лишенной плоти? Да будь он во сто крат сильнее — ничто не изменилось бы!