Ночь Охотника - [117]

В тусклом свете очага Реджис заметил, как Вульфгар небрежно пожал плечами. Очевидно, варвар все еще никак не мог понять, какое могущественное орудие только что создал Реджис. Он повторил:

– Зачем нам это?

– Керамика – хрупкий материал, – сказал Реджис. – Как ты думаешь, что случится, если я брошу этот шар на каменный пол или об стену?

Вульфгар помолчал несколько мгновений, затем рассмеялся:

– Я думаю, наши враги будут удивлены.

– Особенно враги-дроу, которые предпочитают действовать в темноте, – уточнил Реджис.

– Какого!.. – раздался крик, дверь распахнулась, и комнату озарил мерцающий оранжевый свет факела. Факел держал в руке Бренор Боевой Молот, его хмурое лицо было скрыто в тени, в другой руке он сжимал оружие.

– Бренор! – хором воскликнули Реджис и Кэтти-бри, желая успокоить его.

– Мы подумали, что у вас неприятности, – прошептал Дзирт, который каким-то образом очутился рядом с тремя друзьями.

И они буквально подскочили на месте, услышав его голос.

– Свет пропал, – объяснил Дзирт. – Я решил, что пришли дроу и с помощью магической тьмы нейтрализовали твое заклинание.

Реджис сжал керамический шар в пальцах, глина треснула, и в комнате сразу же стало светло.

– Наш друг-хафлинг создал некое ценное оружие, которое пригодится нам, когда мы спустимся на нижние уровни, – пояснила Кэтти-бри, взяла у Реджиса кольцо и надела его.

– Несколько ценных предметов, я надеюсь, – согласился Реджис. – Если ты сможешь помочь мне заклинаниями.

– Завтра, – пообещала ему Кэтти-бри.

– И противоядие, – добавил Реджис, подходя к своему перегонному кубу. – Я стал большим мастером в этом деле с тех пор, как начал готовить яды для своего арбалета. Я часто нечаянно накалывал пальцы. Даже не спрашивайте, сколько раз я погружался в глубокий сон, когда мне следовало бы работать!

– Ага, и ты считаешь, что мы этому должны удивиться, – сухо ответил Бренор.

Реджис подмигнул ему, затем взял несколько стеклянных флакончиков с молочно-белой жидкостью.

– Он особенно эффективен против яда дроу, – объявил хафлинг. – Если мы окажемся поблизости от них, выпейте содержимое, и вы полдня сможете противостоять усыпляющему яду, которым они смазывают свои дротики.

– Отлично, – поздравил его Дзирт. – Думаю, нам придется подойти к ним довольно близко. Мы с Бренором добрались до главной лестницы. Она убрана, но это нам не помешает спуститься. – Он бросил быстрый взгляд на Кэтти-бри, и та спокойно кивнула в ответ. – Есть новость получше: помещение внизу пустует, – продолжал Дзирт. – По-видимому, в Гаунтл гриме не так уж много дроу, как мы боялись.

– Но если это так, возможно, они ушли и забрали пленников, – заметил Вульфгар.

– Давайте отдохнем, но недолго, – предложил Дзирт, но не стал продолжать. Все знали и боялись того, что будет дальше: им придется углубиться в нижние туннели Подземья в поисках темных эльфов.

Далия очнулась много часов спустя и обнаружила, что снова лежит на полу перед тремя клетками, подвешенными к потолку в Кузне. Она взглянула на труп брата Афафренфера и ощутила лишь мимолетный приступ жалости.

Повернула голову, чтобы посмотреть на Артемиса Энтрери, который безвольно привалился к железным полосам клетки, прижавшись к ним лицом. Может быть, он тоже мертв? Ее охватил страх.

Да, страх, и это инстинктивное чувство напомнило Далии, кто она такая, и она как будто снова стала той женщиной, которой была прежде. С огромным трудом она заставила себя сесть и вздохнула с облегчением, когда Энтрери открыл глаза и взглянул на нее.

Но, подобно жалости к монаху, это чувство, присущее прежней Далии, тоже быстро исчезло, и в мозгу ее уже теснились другие мысли. Зловещая улыбка появилась у нее на губах, когда она подумала о том, как замечательно было бы взять раскаленную кочергу и ткнуть ею Энтрери.

Эта воображаемая картина потрясла ее, и улыбка погасла. Эльфийка сердито нахмурилась, но злилась она не на Энтрери, а на себя саму. Она почувствовала себя крайне неуверенно, не понимала, в чем дело, что происходит; как будто ее истинные чувства походили на червячка, похороненного под кучей извивавшихся дождевых червей, которые пытались захватить власть над ее сознанием.

– Далия? – окликнул ее Энтрери голосом, необычно твердым для человека, столько времени провисевшего в клетке. Впрочем, это наблюдение было бы слишком тонким для несчастной Далии, и она ничего не заметила.

– Значит, ты убедила их, что никуда не денешься? – спросил Энтрери, кивая на ноги Далии – теперь на них не было цепей с железным шаром.

Но Далия понятия не имела, о чем он говорит.

– Их осталось немного, – прошептал Энтрери.

– Ты считаешь, что сможешь сбежать? – едва заметно усмехнулась Далия.

– Не я, а мы, – поправил ее он.

– Нет, не можем, – просто сказала она.

– Стоит попытаться, – уговаривал ее Артемис. – Пусть лучше они поймают нас и убьют, чем… – Он смолк и поднял голову, затем снова бессильно привалился к клетке всем телом, словно труп.

Мифриловая дверь, которая вела в камеру Предвечного, отворилась, и в Кузне появилась жрица Береллип. Взгляд ее сразу же упал на Далию, затем на Энтрери. Она подошла к ремесленнику, который работал у главного горна Гаунтлгрима, и завела с ним разговор, но время от времени бросала взгляды в сторону пленников.