Ночь оборотня - [21]

– А может, я охочусь на Даниеля, об этом ты не подумала? – хихикнула я.

– Еще не подумала, так что у тебя есть примерно три минуты, чтобы спастись бегством, – утешила меня Надя.

– Вообще-то мне действительно нужен Даниель, – призналась я и в общих чертах поведала ей о событиях прошлой ночи, умолчав, правда, о том, что моя приятельница и мой новый знакомый оба знали убитую актрису и, возможно, могут пролить свет на ее смерть. При упоминании о Себастьяне и шатенке Надя почему-то прошептала себе под нос: «Неужели я была не права?» – а на мой вопросительный взгляд только махнула рукой.

– Одним словом, если Даниель не откроет мне дверь, ее придется ломать, а для этого обращаться к слесарю, а без подтверждения прописки дверь вскрывать не будут – паспорт я забыла дома, – закончила я и тревожно спросила:

– А Даниель скоро придет?

– Ну, чтобы взломать замок, нам в принципе можно было бы обойтись и без Даниеля. У меня есть один знакомый – бывший домушник, ему любой замок открыть – как семечко разгрызть. Он дает объявления в газете – для тех граждан, у которых проблемы, как у тебя, и от клиентов отбоя нет! А Даниель уже успел спозаранку слетать по делам, а теперь его понесло в гараж. Так что ты иди туда.

– А ты?

– А я, если ты случайно забыла, сижу на телефоне, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия Советского Союза. Дорогу до гаража сама найдешь?

– Разумеется, – ответила я.

В согнувшейся над капотом черной «Победы» фигуре в натянутом на голое тело комбинезоне, перепачканной с ног до головы в масле и прочей горюче-смазочной дряни, узнать Даниеля было непросто, тем более что лицо его закрывала маска для сварочных работ. Результатом этих работ была украшавшая закругленный нос «Победы» крылатая фигурка.

– Вообще-то эту штучку надо крепить на решетку радиатора, – снимая маску и любовно протирая фигурку тряпочкой, смоченной какой-то вонючей жидкостью, сказал Даниель. – Но у «Победы» конструкция не та.

– Послушай, – поинтересовалась я, – ведь ты же можешь плавить металл одним взглядом, зачем тебе возиться с автогеном?

В дно металлической мойки со звоном ударила струя воды, и ладони Даниеля, энергично вращавшие кусок мыла, покрылись хлопьями черной пены.

– Ну, во-первых, мало ли, что я могу. Нам здесь, среди людей, рекомендуется поменьше искрить пальцами, размахивать крыльями и увлекаться спецэффектами в таком же духе. Если, конечно, спецэффекты не являются изначально частью поручения. А во-вторых, если бы ты вдруг научилась летать и у тебя была бы альтернатива: поехать на машине или полететь, что бы ты выбрала?

– Конечно, полететь!

– А почему?

– Никаких пробок на дорогах, никаких гаишников, никто не мешает.

– И только-то? – В перерывах между словами Даниель плескал воду на лицо и шею. – Вот не думал, что писатели такие приземленные.

– Ну и потому, что летать гораздо интереснее, что ли.

– Вот! А мне интереснее пользоваться автогеном.

– И в детективов вы с Себастьяном играете по той же причине? – дерзко спросила я.

Даниель фыркнул, тряхнул головой, сдернул с гвоздика синее махровое полотенце и уткнул в него лицо, а когда вынырнул из его складок на поверхность, спросил:

– А с чего ты взяла, что мы играем?

– Разве вы не можете узнать все, что вам нужно, не затрачивая на это никаких усилий? Разве вам нужно ходить куда-то, разузнавать, искать, допрашивать? Извини, но, по-моему, вы просто развлекаетесь от нечего делать.

Даниель повесил мокрое насквозь полотенце обратно на гвоздик и, накручивая прядь волос на указательный палец, сказал:

– Ты слишком все упрощаешь. Вот тебе пример: дельфины, которые, кажется, творят чудеса в воде, на суше совершенно беспомощны.

– Ну, не сравнивай ангелов с дельфинами.

– Не забывай, что между нами, ангелами, а также людьми и дельфинами есть одно существенное сходство, о котором все почему-то забывают. Мы – живые существа. А значит, не всемогущи, не всевидящи, не всезнающи. Понятно?

Я перевела дух и задала один из вопросов, давно терзавших мое любопытство:

– А бог? Он что, не живое существо? Какой он вообще?

– Я закончил, – сказал Даниель, и я как-то сразу поняла, что краткий курс богословия из его уст мне услышать не судьба. – Пойдем домой, перекусим что-нибудь. Надя, артистка, только зря тебя туда-сюда гоняла. А потом мы поедем к тебе и откроем твою дверь.

– Ну вот! – взвизгнула я. – Про дверь же ты знаешь, а я ни слова не сказала!

– Не превращайся в идиотку в духе доктора Ватсона! – хмыкнул Даниель.

– Это же элементарно! Пока ты шла, Надя успела позвонить мне на мобильный.

Поглощая приготовленные Надей креветки с чесноком, Даниель поделился со мной новостями. Я в это время мучилась по разнообразным причинам: во-первых, оттого, что я своим параллельным расследованием наказываю не только Себастьяна, но и его ни в чем не повинного друга, который к тому же очень хорошо ко мне относится, во-вторых, оттого, что совершенно не умею готовить, а в-третьих, оттого, что размеры моего желудка явно не были рассчитаны на предложенную мне порцию.

– Вот что мы имеем на сегодня, – закончив рассказ о встречах с отцом Прошиной и консьержкой из ее дома, Даниель потянулся за пепельницей. – Да, вот еще – Захаров полазил по картотеке, и выяснилось, что эпизодов, похожих на наш, в их практике, к сожалению, не было.