Ночь ночей. Легенда БЕНАПах - [29]
Вот так прямо «умри»?
Да, пусть будет только так!
Пробудился… Настоящий СОН всегда подарок. Кто-нибудь скажет: «Непонятно — заумь какая-то». А он бы сразу ответил: «Нет не заумь, не БЕЗ-УМИЕ, это то, над чем веками бьется ум и пульс человечества. Так космической силы НЕЧТО пробивается ко мне… Или я к нему…
Это непроизносимое
невероятное
недостижимое
и все равно существующее.
То, без чего не было бы ничего на свете.
На краю леса, возле шумного, подернутого ледком ручья, заканчивалось сооружение добротной баньки: стучали топоры, летела щепа, а печники свое дело уже сделали — баня хоть еще и строилась, а уже топилась. Появился Курнешов, подошел к председателю:
— Комбат беспокоится: не засекут ли дымок с воздуха?
— Ты посмотри на облака. Какая тут авиация?.. Через час все будет готово. Сначала женская, потом строители (так договорились), а к сумеркам и мы с тобой.
— «Вечер был, сверкали звезды…»
— У-ух, зверское дело — ночная баня!
— У меня просьба, Василий. Не откажи…
— Что мнетесь, председатель?
— Надо, чтоб майор Градов узнал: ровно в шестнадцать ноль-ноль у нас, проходимцев, женская баня.
— Да он не просыхает с самого Нового года. Не выходит из землянки, говорят, даже не ест.
— Вот-вот…
Курнешов насупился, что-то ему эта закрутка сильно не нравилась:
— Затеваешь?
— Он же своего доноса на меня не вернул. Там заварили большое дознание… Неужели не понятно?
— Даже слишком.
— Если статус штабиста тебе не позволяет, то я сам…
— Нет уж. Градов и ты — смесь — сразу взрывается.
Штабной фургон был укрыт в глубокой аларели. Из трубы вился легкий дымок. Курнешов забрался в фургон, прикрыл за собой дверцу:
— Разрешите, товарищ гвардии майор?
— Слушаю вас, — Беклемишев не отрывался от какой-то бумаги.
— Разрешите младшего лейтенанта?
— Забирайте.
— Благодарю, — Василий выпрыгнул из машины, уполномоченный СМЕРШ вышел за ним. — Чего ты там сидишь без дела? Комбат этого терпеть не может.
Борис опешил, Василий с ним так никогда не разговаривал.
— Слушай, председатель приглашает тебя и меня в баню, в девятнадцать ноль-ноль.
— Буду, — сразу согласился. — Буду. — Офицеры его в компанию не приглашали, а председатель и подавно.
— Сделай милость, сообщи гвардии майору Градову: в шестнадцать ноль-ноль женская баня, — уж будто вовсе невзначай бросил Василий. — Он просил сообщить.
— Возьми и пошли посыльного, — удивился Борис Борисович.
— Да не то… Ты для него авторитет! Он же в полном разборе — ему надо в коробку вложить все расписание: в шестнадцать ноль-ноль женская, потом строители, потом хозяева, ну и вот ты, я… Пусть сам выбирает. Заодно, может, чуть проветрится. Пора бы ему…
— Да я и сам смотрю — даже неудобно… Ведь с самого Нового года гудит.
«БАНЯ — ЭТО ПРАЗДНИК!» — такой лозунг маячил на доске, прибитой по фронтону нового строения. Два вооруженных автоматчика прогуливались поодаль справа и слева, всем своим видом подчеркивали недоступность вверенного им объекта.
Врач батальона наспех принял сооружение:
— Годится, годится. Отличная баня! Молодцы.
— Ты бы заглянул к Градову, — тихо намекнул взводный.
— А что? — не сразу понял он. — Пьет, как скотина.
— Скажи: «Баня — в шестнадцать ноль-ноль. Женская! Далее по расписанию…» Доложи о готовности.
Валентин сразу все понял, поднял брови, поднял плечи — так и ушел с поднятыми.
Пять своих и одна гостья из штаба корпуса, — таинственно доложил старшина.
И так видно, что гостья… — взводный заметно волновался и смотрел по сторонам, а тут глянул на гостью.
Младший сержант была высокая и заметная… «Точь-в-точь повзрослевшая подруга Юли, та, что подорвалась на мине еще в Брянском лесу. Но повзрослевшая…» Шесть девушек шумной стайкой прошли в предбанник. Командир вошел туда следом за ними — в сумеречном помещении водворилась тишина. Свои его немного побаивались, а гостья спросила, чуть заигрывая:
— Охрана у нас надежная? А то, неровен час…
— Вполне надежная, — ответил командир. — Но в случае любого вторжения приказываю: «Огнем и мечом!» Кипятком и золою! Не посрамить честь родного взвода. И штаба корпуса!.. А заодно и девичью честь. Ответственность на мне — это приказ! «Огнем и мечом!»
Девчата были в восторге, им предлагалась какая-то опасная игра.
Не было случая, чтобы женская баня обошлась без эксцессов. И все об этом знали. Вот и был отдан строгий приказ — «выставлять часовых, прикомандированных к караулу, с правом, в случае неподчинения, открывать огонь».
— Уходите скорее, а то раздеваться будем! — задиристо взвизгнула гостья.
— Испугала, — проговорил командир и вышел. Прикрыл дверь и плотно подпер ее здоровенной вагой. Словно крепостные ворота.
Майор Градов с каким-то неуклюжим, но большим свертком под мышкой вывалился из лесочка… Приманка сработала!.. А был он, даже по законам фронта, совсем плох. Его и без ветра водило на все стороны — затрапезно неопрятен, без шинели, без ремня, туша здоровенная, лысеющая распатланная башка без шапки, ноги вареные, правда, грудь при орденах — может, и было за что, но в батальоне этого никто не знал.
На окрик часового он ответил грозным мычанием, а на повторный — оттолкнул часового мягким медвежьим жестом, погрозил ему и окрестностям здоровенным кулаком, выбил ногой вагу, подпиравшую дверь, и ввалился в баню.
Фронтовой разведчик, известный кинорежиссер (фильмы: «Последний дюйм», «Улица Ньютона», «Крепкий орешек» и др.), самобытный, тонкий писатель и замечательный человек Теодор Юрьевич Вульфович предлагает друзьям и читателям свою сокровенную, главную книгу о войне. Эта книга — и свидетельство непосредственного участника, и произведение искусного Мастера.
Это произведение не имело публикаций при жизни автора, хотя и создавалось в далёком уже 1949 году и, конечно, могло бы, так или иначе, увидеть свет. Но, видимо, взыскательного художника, каковым автор, несмотря на свою тогдашнюю литературную молодость, всегда внутренне являлся, что-то не вполне устраивало. По всей вероятности — недостаточная полнота лично пережитого материала, который, спустя годы, точно, зрело и выразительно воплотился на страницах его замечательных повестей и рассказов.Тем не менее, «Обыкновенная биография» представляет собой безусловную ценность, теперь даже большую, чем в годы её создания.
Писать рассказы, повести и другие тексты я начинал только тогда, когда меня всерьёз и надолго лишали возможности работать в кинематографе, как говорится — отлучали!..Каждый раз, на какой-то день после увольнения или отстранения, я усаживался, и… начинал новую работу. Таким образом я создал макет «Полного собрания своих сочинений» или некий сериал кинолент, готовых к показу без экрана, а главное, без цензуры, без липкого начальства, без идейных соучастников, неизменно оставляющих в каждом кадре твоих замыслов свои садистические следы.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.