Ночь ночей. Легенда БЕНАПах - [14]
— При всех обстоятельствах нога гнуться не будет. И заражение угрожает…
— Будет гнуться, не будет гнуться — все равно нога. Пусть будет! — проговорила и потеряла сознание.
Ей сделали две операции… Прошел слух — были даже очевидцы — дескать, ногу ей ампутировали. Ан нет!..
Больную, вдрабадан изуродованную, еле-еле живую ее отправили на родной Урал. Там ее отходили, подлечили, выписали из госпиталя. И тут уж от всего благодарно-мстительного народа приняла она свою долю неизбывной муки. Единственная, лучшая из лучших, войной проверенная Антонина Прожерина выслушала: «Ишь, какие хитрованные, и там ей кормежка, и одежа, и всех мужиков… И тут ей дай жилье! Хрен ей! На-ко-ся вот выкуси!» — И справки у нее оказались не те, и нога была лишняя, не ампутированная, и жилья-то у нее нет, и, в конце концов, ее обвинили в «дезертирстве с трудового фронта», так как обнаружилось, что на фронт она пошла добровольно, но без письменного разрешения начальства…
На этих подступах к мирной жизни полегло столько фронтовиков, что и вспомнить нельзя… Все ее ордена-медали не помогли ничуть.
VI
«На том, на Висленском плацдарме…»
Последовательность в изложении не так уж важна. Эта повесть пишется не для любителей сюжета: сюжет — штука отличная, но у нее есть свои жесткие законы; но есть нечто выше этой драматургической ловушки… У войны один закон, и тот никаким законам не подчиняется — головой в омут. Какая разница, кто нырнул туда немного раньше, кто чуть позже? Тем временем на Висленском плацдарме, к которому, казалось, войска уже приросли намертво и заплесневели… (Это не значит, что с Брянским лесом покончено. Мы туда еще вернемся).
Чем ниже воинское звание, тем тяжелее переносится разлука с друзьями.
Из опыта армейской жизни
А пока: в лесной просторной луговине с крутым обрывистым краем расположилась небольшая группа офицеров разведбата. Заняты они были странным делом или еще более странным бездельем — у каждого на правой вытянутой руке висел новенький противогаз с сильно укороченной лямкой, а в ладони зажата рукоятка пистолета или нагана — в зависимости от пристрастий. Чуть покачивались нагруженные вытянутые правые руки — глаз то целился, то отдыхал… Но это все как бы само собой, а разговор шел отдельно:
— Прошу учесть, за вами снова слежка… — как бы невзначай произнес гвардии капитан Хангени.
— А за вами? — легко парировал Белоус.
— За нами и не прекращалась.
— Темную ему!.. — как пригвоздил Романченко.
— Нет, все должно быть светло, как на юру, — внес поправку Курнешов.
— Но разве мы что-нибудь скрываем?! — взорвался взводный.
— Но ведь и не приглашаем… И не пускаем… — это Хангени.
— Мы не обязаны сидеть за одним столом с кем попало.
— Тогда и не ро-о-о-общи, — почти пропел Василий Курнешрв.
Разбойник Дубровский снял с руки противогаз. Все проделали то же самое — в ладонях темно поблескивало оружие. Целились — каждый по-своему. Били каждый по своей самодельной мишени.
— Баста! — сказал Хангени и поднял руку — стрелял он неважно и сваливал постоянно на природное национальное косоглазие.
Оружие поставили на предохранители, позатыкали кто в кобуру, кто за пояс. Пошли к мишеням. Возле мишени взводного Хангени произнес:
— Обалденно! — Все попадания были в десятку и около.
Вернулись на свои места. Повесили на руки противогазы и снова начали целиться.
— Интересно, у него всегда в десятку, а у меня… — посетовал Долматов.
— Дай ему пострелять из твоего миномета, посмотрим, куда он за-за… попадет, — заметил Белоус.
— Может, товарищ разбойник поделится опытом?.. — начал игру Хангени.
Проще простого, — сразу откликнулся взводный, а сам продолжал целиться.
Это был уникальный нанаец: Никита Хангени — природный бездельник, но при этом человек с совестью и хороший товарищ, а потому постоянно просился в разведку. А его все время туда не пускали, потому что, если пойдет один политработник, надо идти и другим, а кому это из «оргов» и «политов» хотелось ни с того ни с сего подставлять башку под пули и вообще рисковать?.. Изредка он все же вырывался с самыми надежными командирами — вот и спутался прочно с боевой компанией…
— Ну! — подтолкнул Хангени.
И взводный ответил:
— Провожу от зрачка до цели абсолютно прямую линию, — все слушали серьезно, и рассказчик был непроницаем. — И прошу ее не колебаться и не вихлять. Это моя Личная Линия! Она не может мандражировать!.. И как бы цель ни металась, куда бы ни ныряла, я связан с ней этой Линией. Не отпускаю ее — держу!.. Остается пустяк, — уставную прицельную линию (мушка-прорезь-цель), которая вам всем известна, совместить со своей Личной Линией. Желательно это сделать быстро, чтобы враг не сделал что-нибудь подобное раньше тебя… Да! И не забудьте нажать спусковой крючок (нажал пять раз подряд), — раздалось пять плотных выстрелов и пять попаданий.
— О-ох… о-охренительно! — вдохнул и выдохнул Хангени.
— С вас скромный нанайский штраф, Никита, — пятью три пятнадцать…
Как салютом отстреляли по мишеням все. Ветерок относил пороховые дымки из логовины.
Словно из дыма появилась коренастая фигура самого Бориса Борисыча.
— К вам не проберешься. Того и гляди пришьете. Здравия желаю, — сказал он небрежно.
Фронтовой разведчик, известный кинорежиссер (фильмы: «Последний дюйм», «Улица Ньютона», «Крепкий орешек» и др.), самобытный, тонкий писатель и замечательный человек Теодор Юрьевич Вульфович предлагает друзьям и читателям свою сокровенную, главную книгу о войне. Эта книга — и свидетельство непосредственного участника, и произведение искусного Мастера.
Это произведение не имело публикаций при жизни автора, хотя и создавалось в далёком уже 1949 году и, конечно, могло бы, так или иначе, увидеть свет. Но, видимо, взыскательного художника, каковым автор, несмотря на свою тогдашнюю литературную молодость, всегда внутренне являлся, что-то не вполне устраивало. По всей вероятности — недостаточная полнота лично пережитого материала, который, спустя годы, точно, зрело и выразительно воплотился на страницах его замечательных повестей и рассказов.Тем не менее, «Обыкновенная биография» представляет собой безусловную ценность, теперь даже большую, чем в годы её создания.
Писать рассказы, повести и другие тексты я начинал только тогда, когда меня всерьёз и надолго лишали возможности работать в кинематографе, как говорится — отлучали!..Каждый раз, на какой-то день после увольнения или отстранения, я усаживался, и… начинал новую работу. Таким образом я создал макет «Полного собрания своих сочинений» или некий сериал кинолент, готовых к показу без экрана, а главное, без цензуры, без липкого начальства, без идейных соучастников, неизменно оставляющих в каждом кадре твоих замыслов свои садистические следы.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.