Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень - [14]

Высушив пальцы, Рандер осторожно засунул обратно в карманы Юриса платок и спички и принялся за полки. Вскоре он убедился, что предмета, который убийца мог бы применить как орудие, в погребе нет. Полки были пыльные, и Гирт не в первый раз за годы своей работы подумал с мрачным юмором, что иногда и пыль может оказаться полезной – в ней, как правило, всегда остаются отпечатки. К сожалению, в этот раз и пыль мало чем могла помочь, поскольку преступник действовал в перчатках.

Находка, которая могла навести на дальнейшие соображения, ожидала Гирта в конце верхней полки, расположенном ближе к люку – рядом со ступеньками. Добравшись до этого места, он увидел, что у одной из газет, которыми были покрыты полки, оторван угол величиной с ладонь. Гирт поднял по очереди несколько банок со сливами и понял, что бумагу расстелили Инсберги: то были номера районной газеты за нынешнее лето, совсем чистые под посудой. Гирт тщательно осмотрел зазубрины и пришел к выводу, что клок выдран совсем недавно. Каждая газета состояла из двух листков, от верхнего было оторвано чуть больше, из–за чего обнажилась узкая полоска нижнего, совершенно белая, свежая. Если угол был бы оторван давно, эту полоску, так же как и верхний лист, покрывал бы теперь слой пыли. Вопрос лишь в том, что означает «совсем недавно». Допустим, что бумагу оторвали сегодня вечером, и сделал это убийца. Зачем? И где в таком случае обрывок газеты находился сейчас? В погребе его не было.

Продолжая осмотр, Рандер склонился над стремянкой. Что ступенька не могла переломиться от тяжести Инсберга, Гирт заметил раньше: дерево не выглядело трухлявым, наоборот, казалось достаточно крепким, чтобы выдержать вес мужчины и покрупнее, чем Юрис. Когда Гирт пригляделся повнимательней, то убедился, что она явно чем–то перебита, и, судя по всему, тем же предметом, которым был пробит череп Инсберга. Сверху недалеко от перелома довольно четко обозначились небольшие вмятины, которые могли возникнуть лишь от удара твердым предметом.

Рандер нагнулся к нижней ступеньке и увидел, что на нее упало несколько капель крови, которые затем кто–то небрежно, очевидно, в страшной спешке пытался стереть. Затертые пятна крови он обнаружил и под лестницей, и на полу погреба. Это открытие, казалось, подтверждало предположение Гирта об убийстве. Любопытно, чем преступник вытирал кровь? Не для этой ли цели он оторвал угол газеты? Это казалось вполне логичным. Вылезая из погреба, Рандер старался как можно меньше касаться ступенек, а нижнюю и вовсе пропустил. Он знал, что преступник, несомненно, оставил на месте происшествия так называемые микрочастицы и что именно на ступеньках эксперты обнаружат пушинки его одежды.

Гирт стоял на кухне и прислушивался; вся остальная компания находилась в западном крыле дома. Он осторожно открыл дверь и выглянул в полумрак коридора. Добрался до вешалки и начал торопливо проверять карманы всех пальто, следя одновременно за тем, что происходит в зале и столовой. Было бы не особенно приятно, если б кто–нибудь вдруг застал его за этим занятием.

Толстые кожаные перчатки Уласа на ощупь были совершенно сухими. Рядом висело элегантное пальто актрисы, источавшее легкий аромат духов. Оба ее кармана были пусты. Но Гирт отчетливо помнил, что когда она приехала, на ней были перчатки из тонкой кожи. Этот факт, правда, еще ничего не доказывал. Она могла положить их в сумочку, наверняка они там и находились.

У Ирены перчатки были сшиты из тонкой материи и больше служили для декорации, нежели для защиты от холода. Тут все было ясно, вопросов не возникало. Кожаные перчатки в полупальто Алберта были чистыми, как и те, что он нашел в кармане Калвейта. Зато в потрепанном пальтишке Зирапа, кроме платочка, Гирт ничего не нашел. Ничего не дал и осмотр внутренних карманов. Это уже кое–что значило – Зирап как–никак сумочки с собой не носил. Гирт силился вспомнить: не ходил ли Зирап во время сегодняшней прогулки с голыми руками? Вполне возможно… Но утверждать наверняка не мог.

Последним Гирт проверил пальто хозяйки. Кожаные перчатки Расмы, сухие, лежали у нее в кармане. В этот миг кто–то подошел к двери зала, и Гирт, поспешно погасив карманный фонарик, тихо вернулся на кухню. Постоял, подумал. Проверка как будто уменьшила подозрения в отношении одних гостей и увеличила в отношении других. Однако ничего существенно важного не раскрыла и еще в меньшей степени что–нибудь доказала; ясно было одно – те перчатки он не нашел.

Гирт принялся за осмотр кухни. У окна – простой стол с двумя табуретками по обеим концам, на нем – начатые батоны хлеба, пустые бутылки, грязная посуда. Ничего примечательного.

В углу по ту сторону люка – плита. Гирт распахнул дверцу и заглянул внутрь, но остатков сожженной бумаги не обнаружил. Взял кочергу, перерыл золу, под ней еще тлели угли. Нет, в плиту ничего не бросали.

У стены между плитой и дверью в мастерскую стоял ящик с дровами. Рандер перебрал поленья, убедился, что ни на одном нет сука, который соответствовал бы ране на черепе Инсберга. В щели между ящиком и плитой Гирт увидел топорик, но с первого взгляда понял, что он не мог быть использован убийцей. Обух по сравнению с раной был слишком широк.