Ночь на Днепре - [21]

— Ну, наша неутомимая сестра, желаем успеха! Горячий привет товарищам на плацдарме. Скажите им, они здорово дерутся. Мы же будем держаться до последнего вздоха! Вот так и передайте.

Что-то старшина еще думал сказать Вере на прощанье, но не был он мастером произносить длинные речи и вместо слов крепко пожал ее небольшую твердую руку.

Вера перехватила удобнее автомат, легла в свежее углубление среза и поползла из траншеи на открытую, залитую солнечным светом поверхность земли…

Оставшиеся в траншее, затаив дыхание, следили за девушкой.

А Вера, плотно прижимаясь к земле, ловко работая руками и ногами, ящерицей передвигалась к выемке у земляной гряды, сбегающей вниз. Высокий сухой бурьян почти сливался с ее выцветшим обмундированием. На полпути между грядой и траншеей она перестала двигаться, не поднимая головы, повернула лицо в сторону немцев. Потом очень осторожно приподняла голову повыше и с минуту смотрела на позицию врага. Так же осторожно приникла к земле, полежала чуть без движения и поползла дальше.

— Эта доберется не хуже тебя, Исаков, — выпрямляя массивные плечи и не сводя глаз с удаляющейся фигурки девушки, проговорил Крутиков.

— Верно, товарищ сержант. Она у нас пробивная… Но, мне думалось, нашему брату сподручнее было бы… Дивчину под пули послать…

Наткнувшись на строгий взгляд старшины и зная, что приказы не обсуждаются, Исаков умолк.

Казакова благополучно достигла выемки, спустилась в нее. Выемка была неглубокая, но вся заросла высоким серым бурьяном. Здесь можно было сесть, оставаясь не замеченной врагом. Кругом на взгорках росла жесткая, поблекшая и густо пропыленная трава. Вера в кровь изодрала об нее руки. Сердце девушки сильно стучало, однако она не ощущала усталости.

Посидев несколько минут, Вера поползла дальше вниз, к реке. Теперь можно было передвигаться свободнее — на время отпала необходимость плотно прижиматься к земле.

Солнце, пробиваясь сквозь серые облака, бросало свои яркие и еще сильно греющие лучи прямо на девушку, отсвечивало на потертых частях автомата.

Со стороны плацдарма доносился непрерывный гул боя. Там не умолкала канонада, от снарядов и мин содрогалась земля, отчетливо различались пулеметные очереди.

Вера внимательно разглядывала все вокруг. Чувства ее предельно обострились. Ей даже казалось, что она стала лучше видеть. Сейчас она замечала такие детали, на которые раньше не обратила бы внимания.

Заросшая густым, высохшим бурьяном естественная выемка, удачно скрывавшая девушку, постепенно мельчала и впереди совсем сравнивалась с окружающей местностью.

Вера вспомнила предупреждение старшины Сотникова: «Тот участок будет первым вашим серьезным препятствием. Там фашисты могут обнаружить вас». Она плотнее прижалась к земле.

Когда до конца выемки уж оставалось каких-нибудь два — три шага, послышался треск немецкого пулемета и над головой Веры просвистели пули. Она замерла, прижалась щекой к траве. «Заметили!» Несколько секунд девушка не шевелилась, настороженно ожидая. Вскоре снова повторился стук немецкого пулемета. Пули пошли несколько левее. «Так, так. Очень хорошо, — с облегчением подумала Вера. — И чего мне показалось, что меня обнаружили?» Она сделала еще несколько движений вперед и оказалась на совершенно ровной поверхности. Невольно по спине девушки прошел неприятный холодок. «Я как на ладони», — мелькнула мысль.

Как с высокой горы видела теперь она и оставленную траншею, и злополучное дерево с темневшим около трупом фашистского унтера, и ближайшие позиции врага, что находились левее. На подступах к траншее Вера хорошо рассмотрела трупы гитлеровцев, они лежали в самых различных позах. «Ух, сколько!» — подумала она. Правее виднелись окопы фашистов. Из траншеи они не просматривались, и, очевидно, поэтому немцы здесь пренебрегали маскировкой. Они свободно ходили по окопам, хотя головы их, укрытые зелеными касками, возвышались над бруствером. «Странно. Почему у них такое движение?»

Где-то на горе прогремел залп минометной батареи, и знакомый шелест известил о приближении мин. Вера плотнее вжалась в землю. Ухнули глухие удары разрывов. Над головой прошла обессиленная взрывная волна; где-то в стороне застучали осколки.

Залпы следовали с равными промежутками. Мины рвались в районе гвардейской траншеи, высоко поднимая густые столбы черного дыма, в которых поблескивало пламя, наполняя воздух едкой пороховой гарью. Дым скоро образовал целое облако, оно колебалось, ширилось и медленно двигалось к берегу. Разреженный край его затронул и Веру, прикрыл ее, словно искусственной дымовой завесой.

Мины рвались далеко от Веры, даже осколки не долетали сюда. Но каждый залп батареи болью отдавался в ее сердце. Не думая о том, что ее могут заметить, девушка резко приподнялась на локтях. Как мучительно было видеть, что мины терзают и рвут родную траншею, где лежит беспомощный Сергей и другие раненые…

Прикрываемая неплотной дымовой завесой, Вера быстро стала продвигаться вперед и скоро достигла крутого спуска к Днепру.

Могучая река, переливаясь на солнце искристыми блестками, раскинулась перед ней. Но девушке некогда было любоваться ею. Задержавшись перед спуском, она еще раз оглянулась назад. Огонь минометов передвинулся и сосредоточился на левой половине траншеи.