Ночь грома - [91]

Ричард услышал восторженные крики толпы. Посмотрев в боковое зеркало заднего вида, он с сожалением констатировал, что ему не удалось разжечь ни одного пожара, хотя он и свалил на землю какие-то электрические провода и теперь они лежали, кровоточа искрами, одновременно опасные, прекрасные и зрелищные. Вдруг в одном месте что-то воспламенилось, вспыхнуло и заплясало пламя, по крайней мере на одной стороне «ряда гонщиков», и вскоре многие из поверженных фургонов занялись огнем.

Черт побери, как же это было хорошо! Но будет ли еще лучше?

— Ричард, мои бедные Грамли в кузове, они не пристегнуты ремнями!

— Головы у них достаточно крепкие, не расколются! Ни с одним Грамли ничего не случится, если трахнуть его по черепу. Но хорошо, давай поедем.

Ричард подъехал к маленькому мостику через ров, который в свое время был перегорожен бетонными столбиками, врытыми в землю. Одной из второстепенных задач Грамли было прийти сюда во время гонки и вытащить столбики. Ричард переехал по мосту, поднялся чуть вверх и снова оказался на ровном пространстве, полном соблазна. Автодром оставался в полумиле позади, гора находилась в полумиле впереди, а сооружения по эту сторону канавы не были такими внушительными.

— Ричард, пошел! — заорал старик.

Здесь уже такой радости ждать нечего. Тут были одни палатки и хлипкие навесы, алюминиевые стойки, брезент и веревки, отображающие нижнюю сторону денежной пирамиды НАСКАР. Не корпоративная мощь, а кочевое предпринимательство, довольствующееся крохами.

— Хо-хо, — пробормотал Ричард, — не думаю, что здесь что-нибудь загорится или замкнет. А жаль.

— Ричард, вовсе не обязательно все комментировать. Это не кино, черт возьми!

— О, ты ошибаешься, старик, это самое настоящее кино. Ты — актер Томми Ли Джонс, некогда добродушный и очаровательный, а теперь старый и усталый. Я — Кевин Костнер, не чувственный Кевин, но суровый. Калеб у нас Марки Марк,[38] и, может быть, где-то есть герой, который расправится со всеми нами, но Клинт Иствуд удалился на покой, а его место никто не занял, так что, пожалуй, никакого героя не будет.

После всех этих важных замечаний Ричард наконец согласился заняться своим делом и с ревом промчался по второстепенным владениям НАСКАР, без особого веселья, не обращая внимания на происходящее вокруг, словно его одолела скука. Хлипкие сооружения, заживо пожираемые мощным инкассаторским бронеавтомобилем, хрустели, трещали и лопались, и никакие стопки шляп и флажков Конфедерации китайского производства, никакие пирожки, никакие зажаренные на углях ребрышки и колбаски не могли устоять перед его натиском. Взрывалось пиво, опрокидывались прилавки, взлетали в воздух палатки, освободившись от порванных веревок, однако величие предыдущих минут бесследно исчезло. Как спектакль это было полным провалом. Эстетические чувства Ричарда были оскорблены, он угрюмо катил вперед.

Однако как тактический маневр замысел Ричарда был гениален, и вскоре это стало очевидно. Ни одно четырехколесное транспортное средство просто не могло преследовать грузовик, потому что Ричард оставил позади сплошной хаос, и было ли это сделано умышленно или нет, движение толпы, мечущейся во все стороны, расступающейся перед бронеавтомобилем и плотно смыкающейся за ним, наглухо перекрывало все пути. Опять же, немногие дороги, проходившие мимо деревни НАСКАР, были непроходимы, забитые людьми, спешащими покинуть опасное место, а не вернуться в него. Многие бросили свои машины, увидев объятые паникой толпы и наслушавшись рассказов про пулеметы, вооруженных повстанцев, террористов, ку-клукс-клан и бандитов. Так что в этой обширной толчее только бронированный грузовик сохранял способность двигаться, исключительно благодаря своей беспощадной силе. Он мог снести что угодно на своем пути, он мог задавить кого угодно, он был лишен разума, Моби Дик, оказавшийся на суше, Годзилла, Чудовище из подводных глубин, видящее в человеческих существах лишь насекомых, которых нужно безжалостно давить. Это был дизельный нигилизм на четырех колесах, ведомый продажностью, психическим расстройством и бешеной яростью сыновей, которые разочаровали своих отцов, и остановить его было невозможно.

Ричард ехал, сметая все на пути. Народ радостно плясал вокруг, кое-кто бросал в грузовик бутылки пива, не для того, чтобы его задержать, а просто чтобы принять участие в безудержном веселье этой ночи. Время от времени слышался жалобный писк полицейской пули, отлетевшей от толстой брони. В дальнем конце деревни НАСКАР наступила разрядка. Ричард нашел грунтовую дорогу, ведущую к огороженным ангарам у подножия горы, набрал скорость и разметал проволочное ограждение циклоном своего «форда», после чего понесся вдоль горы, которая предстала перед ним уклоном, затянутым пеленой деревьев.

— Вот он! — закричал старик.

И действительно, впереди черной аркой показался просвет между деревьями, за которым начинался серпантин, ведущий на вершину, сверкающий невысыхающей грязью десятков горных ручейков, всеми забытый, оставшийся с того далекого времени, когда на горе занимались заготовкой дров.