Ночь генерала - [63]

(«The Catholic Times»,

Лондон)

* * *

Не впервые, скажут нам английские господа, люди предают своих друзей для того, чтобы умилостивить своих врагов. Тем не менее, вызывает глубокое сожаление тот факт, что премьер-министр, который в 1940 году больше, чем кто бы то ни было, сделал для европейской свободы, смог смириться с самым позорным, невероятно дешевым и безусловно фатальным заблуждением, какое когда бы то ни было зафиксировано в анналах британской дипломатии. Признав все это, они добавят, что в конечном счете господин Черчилль честно и с раскаянием признал эту ошибку, и для великого человека этого уже вполне достаточно. Однако они должны будут задаться и другим вопросом: что же случилось со всеми остальными, кто так громко говорил о свободе в 1940 году? Почему вдруг сейчас онемели глашатаи нашей национальной совести? Несмотря на то, что пишу я это в Альпах, где вечная поэзия парит над красотами озер, мне и здесь мешает туман британского лицемерия. Может быть, господин Пристл вернулся к микрофону. Может быть, господин Мартин Кинсли не забыл, что мюнхенское убийство Чехословакии он назвал преступлением. Может быть, кто-то сумел внедрить хоть немного принципиальности в международную политику журнала «Экономист». Среди нас были люди, которые когда-то знали и говорили что есть что. Общество нуждается в их мнении об убийстве генерала Михайловича. Сейчас можно по пальцам пересчитать честных и справедливых левых. Господин Коланц, лорд Беверик и лорд Пакенхэм, еще несколько человек… Что происходит с английской совестью, если даже «Таймс» одобряет приговор? Волосы на голове встают дыбом, стоит вспомнить тот совет, который редакция в свое время дала чехам: принесите себя в жертву ради немцев. Аналогичный совет был дан и полякам: пожертвуйте собой ради русских. А грекам и югославам было предложено мирно сдаться этим же самым благодетелям. По примеру Понтия Пилата «Таймс» самой себе задает вопрос: «Что есть истина?» А потом так же, как и Пилат, предусмотрительно умывает руки. Все в порядке, потому что мы уже знаем, где мы. Если все же мы хотим быть спасены, потому что речь идет действительно о Спасении, нам следует разглядеть и узнать врага в пределах собственной совести. Одна старая формула показывает нам путь, по которому приходит грех. Согрешить можно и действием, и бездействием. Поэтому все мы, кто в последние годы занимался политикой или публицистикой, должны спросить свою совесть: действительно ли мы совершенно не виноваты в смерти этого праведника?

(«Time and Tide»,

Лондон)

* * *

Где теперь тот гром, через который некогда вещали пророки? Где тот голос, который по-человечески зарыдает над судьбой беспомощных, которых попирают, добрых, которых обижают? Где слова тех, кто огонь очищает, чтобы из праха мучеников воскресла армия фениксов, чтобы мы могли защитить мир от насилия, а слова пророков спасти от забвения? Когда имеющие силу грешат, простые грешники немы. Поэтому с чувством стыда, а затем и с молитвой склоним головы перед сербом и героем!

(Еврейский поэт Леон Аронсон)

* * *

Милосердие – признак слабости в мире политических пигмеев. Генерала Михайловича больше нет… Британское правительство умыло руки так же, как это было сделано две тысячи лет назад. С Михайловичем произошло чудовищное. Во время войны немцы делали все, чтобы уничтожить его. И теперь то, что не смог сделать Адольф Гитлер, сделал за него этот безумный мир. То, что случилось вчера с Михайловичем, завтра может случиться со многими из нас.

(« Palestine Post»,

Иерусалим)

* * *

Убийство генерала Михайловича не делает чести нашему времени. Наш век стал выглядеть еще более ничтожным после того, как Михайлович был предан и покинут союзниками, на стороне которых он боролся и предательства которых никак не ждал.

(«La Republique»,

Стамбул)

* * *

Восток и Запад, восточная и западная ориентация стояли друг против друга в зале суда в Белграде. Дело именно в этом, и ни в чем другом. Поэтому генерал Дража Михайлович должен был умереть. В тысячах крестьянских домов по всей Сербии зажглись сегодня лампады перед иконой сербского Святого Савы – за упокой души убиенного мученика. Народный герой, пусть он теперь мертв, стал гораздо сильнее, чем был когда-либо при жизни, чем мог бы стать в мире, где царствует несправедливость.

(Й. Альтмайер,

«Hamburger Echo»)

* * *

– Алло, госпожа Рузвельт? Вы счастливы?

– С кем имею честь говорить?

– Я офицер американской армии. Один из сотен оставшихся живым благодаря сербскому генералу, которого уже нет на свете. Госпожа Рузвельт, я мог бы вам представиться как майор Фелман или полковник Макдауэлл, лейтенант Роджер, полковник Алберт Сайц… Все мы одинаково взбешены, опозорены и несчастны.

– Да, это действительно ужасно. Я была очень огорчена, когда сегодня утром прочитала в газетах, что генерал Михайлович расстрелян.

– Америка соучаствовала в этом преступлении.

– Это не так. Мой покойный супруг исключительно высоко ценил генерала Михайловича. В изменении нашей политики виноваты Черчилль и Сталин.

– И лично вы, госпожа Элеонора. Именно вы убеждали вашего больного, умирающего мужа и нашего президента в правдивости лживых заверений ставленника Тито и вашего друга дома Луи Адамича. Именно вы уверили нашего президента в том, что соответствуют действительности безумные заявления сенатора Пейпера о том, что коммунист Тито – это югославский Джордж Вашингтон…