Ночь для любви - [53]

— Лили, моя дорогая, — сказала она, дотрагиваясь затянутой в перчатку рукой до плеча невестки, — это очень хорошо, что вы так заботитесь об арендаторах Невиля. Ваши улыбки и разговоры с ними располагают их к вам. Где бы вы ни появились, все сразу становятся вашими друзьями. Мы все больше привязываемся к вам.

— Но? — продолжила Лили, отворачиваясь к окну. — Но я заставляю вас всех краснеть за меня?

— Не совсем так, моя дорогая. Вы многому нас научили, не меньше, чем мы вас. Но вам еще надо учиться и учиться. Вы жена Невиля, и всем ясно, что он без ума от вас. Это меня радует, так как я очень его люблю. Но не забывайте, что вы графиня...

— Но я также и дочь простого солдата, — сказала Лили с горечью в голосе. — Я также одна из тех, кто ничего не знает о жизни в Англии и никогда не жила в порядочном доме. К тому же я абсолютно не знаю, как должна вести себя леди или графиня.

— Этому никогда не поздно научиться, — ответила свекровь.

— Когда все наблюдают за мной и подмечают каждый мой промах? — спросила Лили. — Хотя я понимаю, что говорю несправедливо. Все добры ко мне, и вы тоже. Я постараюсь. Я действительно буду стараться. Но боюсь, что мне себя не переделать.

— Моя дорогая Лили. — Голос вдовствующей графини звучал искренне. — Никто не ожидает, чтобы вы переделали себя, как вы выражаетесь.

— Но мне хочется общаться с жителями рыбацкой деревни. Там я чувствую себя уютно. Неужели мне надо учиться кивать им свысока, вместо того чтобы разговаривать с ними, проявлять о них заботу и держать на руках их малюток?

— Лили, — только и сказала свекровь, не придумав ничего другого.

— Я постараюсь, — снова повторила Лили после минутного молчания. — Я и не уверена, что из меня выйдет то, чего вы от меня ждете. Но я не хочу и остаться такой, какая я есть. И я не вижу, каким образом я могу быть и той и другой одновременно. Но обещаю, что я попытаюсь.

— Это все, что от вас требуется, — сказала вдовствующая графиня, похлопав ее по руке.

Но Лили, взбегая по лестнице после возвращения домой, чувствовала себя глупой, безнадежной неудачницей, которой вечно суждено выставлять Невиля на осмеяние.

И все-таки сегодня у нее был счастливый день — счастливый на удивление. С воспоминаниями о прошедшей ночи и сегодняшнем утре, которое еще помнили ее ум и тело, и с надеждой, что, возможно, сегодня ночью Невиль придет к ней опять, Лили прожила, день так, как ей хотелось — и как он велел ей жить, — и чувствовала себя очень счастливой. Но это лишь потому, что она отвернулась от действительности. А действительностью было то, что Лили не работала служанкой в доме — она была графиней. Не принадлежала она и к рыбацкому племени — они были арендаторами ее мужа. Ей не хотелось проводить время с теми людьми, с которыми ей надлежало быть, чтобы стать настоящей графиней. Она не сделала ни единой попытки научиться стать графиней, как ее называли.

Лили была неисправима. Вместо того чтобы позвонить Долли и та помогла бы ей переодеться в новое платье, а затем спуститься к чаю и начать исправляться, Лили, как только вошла к себе в комнату, чуть ли не сорвала с себя муслиновое платье с узором из веточек, быстро надела старое хлопковое, схватила старую шаль и сбежала по черной лестнице к задней двери. Миновав лужайку, она стала спускаться по скользкому склону холма, хватаясь за листья папоротника, чтобы не упасть. Лили даже не взглянула на долину — в ее теперешнем состоянии ей не хотелось портить воспоминания, — а спустилась на пляж и побежала по нему, устремив взгляд в небо и раскинув в стороны руки, чтобы ощутить сопротивление ветра.

Спустя несколько минут она успокоилась. «Я сумею приспособиться», — говорила себе Лили. Это потребует некоторых усилий, но она сможет, если попытается. Ведь почти всю свою жизнь она провела, приспосабливаясь к быстро меняющимся обстоятельствам. Она заставила себя вспомнить один из самых тяжелых периодов в ее жизни, когда ей было необходимо приспособиться к сложившейся обстановке. Она научилась послушанию и покорности, она даже выучила испанский язык — и все для того, чтобы выжить. Если она смогла сделать такое, то определенно научится вести себя как леди и графиня.

Начинался отлив. Скалы, которые отделяли пляж от бухточки Лоур-Ньюбери, были наполовину обнажены. Лили начала карабкаться по ним. Она вовсе не намеревалась снова проделать весь путь до деревни, просто ей хотелось выплеснуть побольше энергии. К тому же она могла почувствовать там полное слияние с дикой природой: с морем и отвесным утесом. Взобравшись на удобную площадку, Лили замерла, глядя на море.

Внезапно она услышала странный звук, не похожий на плеск волн, завывание ветра или крики чаек. Звук был какой-то неопределенный, и тем не менее он заставил Лили застыть на месте; по спине пробежал неприятный холодок.

Она огляделась по сторонам, но никого не увидела. Но чувство тревоги не покидало ее. Что это могло быть? Звук падающих камней?

Лили посмотрела вверх.

Все произошло так быстро, что Лили потом даже на ясную голову было трудно дать правильную оценку случившемуся. Она увидела кого-то, стоявшего на вершине утеса, над самой ее головой: фигура, закутанная в темный плащ. И затем фигура вдруг превратилась в большой камень, который покатился вниз прямо на нее. Лили успела уклониться, быстро прижавшись к утесу, чуть ли не вдавившись в него, и камень упал на то место, где она только что стояла — огромный валун, который, вне всякого сомнения, раздавил бы ее.