Ночь для любви - [11]

— Входи, — сказал он, открывая полог палатки. — Входи, Лили, моя любовь.

Они занимались любовью в полной тишине, так как, вне всякого сомнения, всегда есть желающие послушать стоны удовольствия и крики боли. Да еще надо было следить за тем, чтобы на них не упала неустойчивая палатка, сооруженная наспех. И они занимались любовью полностью одетыми, с обнажением только необходимого, прикрываясь двумя плащами, чтобы не простудиться холодной декабрьской ночью.

Она была невинной и несведущей.

Он — страстным и опытным, одновременно желавшим доставить ей удовольствие и боявшимся причинить боль.

Он целовал ее, изучал нежными опытными руками, сначала сквозь одежду, затем под ней; осторожно гладил ее теплое шелковистое тело, исследовал ее маленькие твердые груди, трогал большим пальцем ложбинку между ними, осторожно запускал пальцы в ее теплые глубины, лаская и возбуждая их.

Она сдерживала его. Она его не ласкала. От нее не исходило ни звука, за исключением учащенного дыхания. Но он чувствовал, что она разделяет его желание. Он знал, что и в этом она находит прекрасное.

— Лили...

Она открывалась для него, разогретая его поцелуями, прижималась всем телом, поддаваясь собственным инстинктам. Выражая ему свою нежность, она повторяла его имя. Он опрокинул ее навзничь, чувствуя, как рыдания подступают к горлу. Она была такой маленькой, хрупкой и невинной. Барьер казался непреодолимым, и он чувствовал, что причиняет ей боль. Наконец ему удалось войти в нее и проникнуть в самую глубь. Он ощущал ее влажное тепло и невольное сжатие мышц.

— Я всегда знала, — прошептала она ему на ухо, — что это будет самым прекрасным моментом в моей жизни. Именно это и именно с тобой. Но я никак не ожидала, что это произойдет.

«Ах, Лили. Я тоже не ожидал».

— Ты моя жизнь, — шептал он ей. — Ты моя любимая.

Он уже больше не мог думать только о том, чтобы не причинить боль своей жене. Его страсть, его желание, словно барабанная дробь, бились в его крови, отдаваясь болью внизу живота, и искали выхода. Он с силой вошел в нее и услышал, как она удивленно вскрикнула.

Невиль двигался ритмично, стараясь доставить удовольствие ей и себе, давая ей почувствовать, что прелесть заключается не только в простом проникновении, но и в этом равномерном ритме.

Лили полностью расслабилась, но не была пассивной. Он чувствовал, что все происходящее доставляет ей огромное удовольствие. Он нашел губами ее губы, и они были открыты для поцелуя.

— Моя любимая, — прошептал он. — Вот это и произошло. Ах, как же ты прекрасна, Лили! Ты просто красавица.

Он уже не мог сдерживать себя. Ритм замедлился, проникновения стали глубже, паузы длиннее. Он растворялся в ней, становясь ее частью. «Лили, моя любовь. Моя жена. Плоть от плоти моей, кость от кости моей, сердце от сердца моего».

Преодолевая все барьеры, преодолевая пространство и время, он сбросил семя в самую глубину того целого, что они с Лили собой образовали.

Он услышал, как она прошептала его имя.

* * *

До базового лагеря им оставалось идти всего несколько миль. Но чтобы добраться туда, нужно было пройти по узкому ущелью. Опасности не предвиделось, так как французы не могли отойти так далеко от своих зимних позиций, но Невиль решил принять меры предосторожности. Он выслал вперед разведку, чтобы обследовать горы. Отряд он выстроил таким образом, чтобы основная его сила находилась впереди; лейтенант Харрис с солдатами прикрывали тыл, а новобранцы, капеллан и две женщины были в середине.

Лили была тихой, но уже оправившейся от шока. Смерть отца все еще жила в ее памяти, и она горевала по нему. Но рано утром, перед тем как встать, они с Невилем снова занимались любовью. Она обнимала его за шею, шептала, что любит его, что полюбила с того самого момента, как впервые увидела, а возможно, даже и раньше, еще до его рождения, вне пространства и времени. Он тихо смеялся и говорил, что обожает ее.

С ее шеи на ленточке свисал пакет, в котором была копия их брачного свидетельства. Другую копию, должным образом оформленную, Паркер-Рау обещал вручить ей, как только они прибудут в лагерь. Это было мерой предосторожности. Всякий, открывший пакет, будет знать, что она жена британского офицера и заслуживает должного отношения.

Но французы оказались хитрее. Во всяком случае, тот отряд, который следил за их перемещением. Они пропустили головную часть британского отряда, отрезали его хвостовую часть и атаковали слабый центр.

Когда с гор раздались первые выстрелы, Невиль резко обернулся. Ему показалось, что земля разверзлась, и Лили, вскинув руки, падает в эту бездну вместе с солдатами.

Ее убили.

— Л-и-л-и! Л-И-Л-И!

Он действовал как настоящий офицер: обнажив шпагу и приказав солдатам следовать за ним, он бросился к месту сражения, туда, где была его Лили.

Тем временем лейтенант Харрис вместе со своими солдатами бросился в погоню за французами и быстро разметал их. За эти несколько минут Невиль уже достиг того места, где лежала Лили. Ее грудь была обагрена кровью. Крови было гораздо больше, чем вчера у ее отца.

Она была мертва.

Забыв о своих обязанностях, он бросился на колени рядом с ней и протянул к ней руки: