Ночь для двоих - [89]

У Вира потемнело в глазах, и он едва не упал. Восемь лет назад его мать умерла — упала с лестницы в городском доме маркиза. Тогда все поверили, что произошел несчастный случай. Женщина поздно пришла домой с бала, устала, слишком много выпила, вот и споткнулась.

Смерть матери была страшным ударом для Вира и Фредди.

Ее кровь, по мнению мужа, не обладала норманнской чистотой, а ее отец, несмотря на огромное богатство, в глазах маркиза был простым торговцем. Однако она вовсе не была чахлым увядающим цветком. Единственная дочь очень богатого человека, она отлично знала, что ее приданое пошло на оплату долгов маркиза и помогло спасти имение от полного разорения. И еще мать всегда защищала детей, в первую очередь Фредди, от непредсказуемого и часто злобного нрава маркиза.

Взаимная ненависть маркизы и маркиза была общеизвестна. Расточительный маркиз быстро разбазарил приданое жены и снова влез в долги. Дедушка Вира по материнской линии — мистер Вудбридж, отнюдь не бывший дураком, обеспечивал дочь, но не зятя. Он платил за ее платья, драгоценности, поездки за границу, чтобы она с детьми могла периодически отдыхать от мужа.

Но, несмотря на напряженные отношения между супругами, когда она погибла, никто не заподозрил преступления. По крайней мере, никто и никогда не осмелился обвинить маркиза. Спустя шесть месяцев маркиз женился снова, тоже на богатой наследнице, но уже вступившей в права наследства, иными словами, без докучливого тестя.

Итак, все были твердо убеждены, что гибель первой маркизы была обычным несчастным случаем.

До той ужасной ночи в это верил и Вир. Он хотел спрятаться. Убежать. Распахнуть дверь и прекратить беседу отца со священником. Но он прирос к месту, не в силах пошевелить даже пальцем.

— Я полагаю, вы раскаялись, милорд? — срывающимся голосом спросил священник.

— Нет, я бы сделал то же самое снова. Я больше не мог выносить ее ни одной минуты, — сказал маркиз и рассмеялся хриплым, страшным смехом. — Но я думаю, что нам лучше покончить с формальностями, разве не так? Я скажу вам, что сожалею обо всем, а вы ответите, что отпускаете грехи.

— Не могу! — воскликнул священник. — Я не могу попустительствовать вашим действиям, тем более что в вас нет ни капли раскаяния.

— Сможете, — фыркнул маркиз. — Иначе мир узнает, почему вы остались холостяком. Стыдитесь, преподобный Сомервиль, разве, крутя любовь с женатым мужчиной, вы не подвергаете опасности свою бессмертную душу?

Вир повернулся и ушел. Он не желал слышать, как маркиз в последний раз добьется своего.

Похороны маркиза были ужасны. Собралось очень много народа. Благородный нрав и добрые дела покойного превозносились до небес теми, кто не знал, что на самом деле он является злодеем, или им на это было наплевать.

В ночь после похорон Виру впервые приснился кошмар. В действительности он не видел смерти матери, но ему предстояло находить ее у подножия высокой лестницы со сломанной шеей снова и снова.

Тремя месяцами позже Вир сломался и признался во всем своей двоюродной бабушке леди Джейн.

Она выслушала его с искренним сочувствием.

— Мне так жаль, мальчик мой. Новость буквально убила меня, когда я узнала ее от Фредди. А теперь я слышу то же самое от тебя.

Ее откровение шокировало Вира не меньше, чем правда о смерти матери.

— Фредди знал? И не сказал мне?

Леди Джейн поняла, что совершила грубую ошибку, но уже не могла взять свои слова назад.

— Фредди боялся твоей реакции. Он считал, что ты можешь убить отца, если узнаешь правду. И, как я вижу, его опасения не были необоснованными, — заявила леди Джейн. — Кстати, Фредди считает, что ваш отец понес соответствующее наказание.

Когда Фредди было тринадцать лет, поведала она, однажды ночью он направился в комнату отца, который отобрал его любимый рисунок, в надежде вернуть свою вещь. А маркиз до смерти испугался, приняв сына за призрак убитой им жены, и со слезами уверял призрак, что глубоко раскаивается в содеянном.

Вир был вне себя. Фредди был просто глуп, если поверил, что их отец мог испытать раскаяние. Страх — да, но не раскаяние. Человек, угрожающий рассказать всем о гомосексуализме священника, если тот не отпустит ему грехи, не заслуживает прощения.

Два года Фредди знал о преступлении отца и молчал. За эти два года Вир вполне мог превратить жизнь убийцы в ад на земле, и по отношению к нему это было бы только справедливо. И кто ему не позволил это сделать? Фредди!

Возможно, леди Джейн увидела в Вире некий скрытый потенциал. А может быть, она хотела прекратить его напыщенные тирады об Истине и Справедливости. В любом случае она, в свою очередь, поделилась с ним тайной. Она была агентом короны и посвятила свою жизнь поискам истины и восстановлению справедливости. Матери Вира помочь уже нельзя. Но быть может, он найдет утешение в помощи другим людям?

Он согласился, ни секунды не раздумывая. Леди Джейн объяснила, что ему следует превратиться в того, кого никто не воспринимает всерьез, — для агента это огромное преимущество. Она предложила личину гедониста. Вир заартачился. Он никогда не был человеком, придающим слишком большое значение удовольствиям. Если честно, он им вообще не придавал значения. Но что еще более важно, несмотря на одиночество, Вир не желал постоянно находиться среди людей. А кто, скажите на милость, слышал о гедонисте-отшельнике?