Ночь чудес - [2]

Три часа спустя её решительности заметно убыло. Они устали, мышцы ног, обтянутых промокшими джинсами, одеревенели и отказывались повиноваться, снег, набившийся в коротенькие угги, постепенно таял и стекал ко всё сильнее замерзающим ступням.

— Надо разводить костёр, — вяло сказала Бяша, когда они в очередной раз сели передохнуть на поваленный ствол и поняли, что никаких сил отлепиться от него у них не осталось.

— Угу, — безразлично согласилась Ленка, прикладываясь полежать.

— Зяма, соберись. Нельзя спать, замёрзнем.

— И очень хорошо.

— Не будь свиньёй, я не хочу умирать.

— Вот и разводи костёр.

— Ага, а ты будешь дрыхнуть? Хитренькая какая…

Наверное, это были бы последние Бяшины слова, когда бы не вмешалось чудо. Они всё-таки уснули на том поваленном дереве и, скорее всего, не проснулись бы, если бы не громкий треск и не вспышки, осветившие низкое ночное небо.

— С новым годом! — сонно пробормотала Ленка. Потом, внезапно осознав происходящее, скатилась со ствола и затрясла Бяшу.

— Женька, просыпайся! Мы пришли, слышишь? Петарды! Рядом! Скорее, пока не прекратился этот салют!

Эйфория от близости спасения оказалась хорошим тонизирующим, и, хотя ноги плохо слушались, отказываясь бежать, до опушки леса девушки добрались на удивление прытко. Во всяком случае, петарды у неведомых спасителей ещё не кончились. И вот в неверном серебристо-сиреневом свете переливающихся в небе звёздочек фейерверка глазам беглянок открылась картина, достойная камеры Бунюэля. На краю мёртвой деревни — десятка занесённых по крыши изб с чёрными провалами окон — стоит празднично освещённый крепкий, почти новый бревенчатый дом. Посреди вытоптанного перед ним в снегу пятачка торчит ёлка, наряженная шарами, мишурой и горящими свечками. А в нескольких шагах от неё скульптурно замерла группа из пяти человек и все, как один, с отвисшими челюстями таращатся на «явление из леса».

Первым отмер двухметровый гигант в овчинном тулупе и дурацкой вязаной шапочке, из-за которой голова над богатырским торсом казалась крошечной.

— Здрасьте, девочки! Вы откуда?

У Ленки, только теперь сообразившей, что им предстоит расписаться в собственной дурости перед незнакомыми взрослыми, язык прилип к нёбу. Но Бяша, видимо, успела подумать о неприятном объяснении заранее, поскольку выдала, не моргнув глазом:

— От шоссе. Кавалеры везли нас на Селигер, но в пути выяснилось, что они нам не подходят.

Услышав это заявление, неохватная бабища (тоже вполне гренадёрского роста), стоявшая рядом с гигантом, громко фыркнула.

— А до поездки проверить кавалеров на совместимость мозгов не хватило?

Брюнетка в белом полушубке, которая на фоне гиганта и гренадёрши выглядела Дюймовочкой, обратила на товарку печальный взор и сказала просительно:

— Лада, давай ты их потом отчитаешь? От шоссе до нас не меньше десяти километров, девочки замёрзли до полусмерти.

— А ну, быстро в дом! — скомандовала девчонкам грозная Лада и обернулась к мужчинам. — А вы, братцы-тунеядцы, бегом топить баню!

«Тунеядцы» в количестве трёх экземпляров выразительно переглянулись.

— Вот те и здравствуй, жо… кхм-кхм, Новый год! — высказался худощавый субъект с бровями Карабаса-Барабаса.

— Совесть у тебя есть, Эллада Батьковна? — гротескно изобразил пьяную обиду обладатель выдающейся челюсти. — Мы целый день как каторжные вкалывали! Почто нас бездельниками клеймишь?

— Эллочка, она ещё не выстыла, мы часа два всего, как париться закончили, — подобострастно засюсюкал гигант.

— Марш, я сказала! — рыкнула Эллочка. — А вы чего стоите, красотки кабаре? Ласты склеить собрались? Бегом в дом!

В доме Ленку с Бяшей быстро раздели, закутали в одеяла, напоили горячим глинтвейном. А вот поесть гренадёрша толком не дала. Положила по паре ложек салата, а в ответ на жалобные взгляды сказала, как отрезала:

— Успеете налопаться. Париться надо натощак.

Однако, несмотря на её предусмотрительность, Ленке баня впрок не пошла. Стоило ей полежать минут пять на нижнем (самом прохладном!) полке, как у неё потемнело в глазах. Поняв, что вот-вот потеряет сознание, девушка сползла на пол и на карачках выбралась в тёмный предбанник. Но воздух, нагревшийся от внешней стенки печи, мгновенного облегчения не принёс. Тогда Ленка подползла к наружной двери, приоткрыла на сантиметр и приникла носом к щели.

И мигом позабыла о дурноте, потому что услышала шёпот:

— Чёртовы шалавы! Что же теперь, всё отменять?

— Не гони. У нас в запасе три ночи. Избавимся завтра от девок…

— Дурак, нельзя это дело на завтра переносить! Забыл, на чём сценарий построен?

— Может, девок тоже… того? Так даже убедительнее выйдет.

— И не жалко тебе дур молоденьких? Ладно, подумаем. Пара часов у нас ещё точно есть. Пошли отсюда, пока нас не хватились.

Через минуту после того, как стихло поскрипывание удаляющихся шагов, в голове у Ленки прояснилось, сердце перестало бухать в ушах, и она бросилась назад, в парилку.

— Женька, вставай! Нас хотят убить!

Разморённая Бяша на её трагический шёпот отреагировала возмутительно: посоветовала подруге проветрить мозги. Но, когда Ленка слово в слово воспроизвела подслушанный диалог, слегка ожила: открыла глаза, посмотрела испытующе, села, а потом и вовсе слезла с полка.