Ночь богонгов и двадцать три пули - [13]

— Отставить, — закуривая сигарету, поморщился Смок. — Разговорчивая ты моя. Сколько дырок насчитали в хладном теле? Неужели, двадцать две?

— Двадцать три, — непонятно вздохнул Макс.

— Последний выстрел был произведён в голову пострадавшего, — мило улыбнувшись, пояснила Танго. — Прострелена лобовая кость. Так называемый контрольный выстрел. Журналистский штамп, мать их всех. Оптом и в розницу…. Что с вами, шеф?

— Ничего. Тебе, верная соратница, показалось…. Макс, принеси-ка пивка из холодильника. Банок пять-шесть. И креветки прихвати. И подсолённые орешки. И чипсы…

Смит состроил недовольную гримасу, но подчинился.

Хави с громким «пшиком» вскрыл банку с пивом.

— «Кильмес-Кристаль», — печально усмехнулся Макс. — Аргентинская классика. Другого он не пьёт.

— Консерватор, никогда не меняющий бытовых привычек, — уважительно дополнила Танго. — А булькает-то как бойко. Можно обзавидоваться. Силён, бродяга…. Похоже, впал в ступор?

— Не исключено.

— Ага, покончил с первой банкой. Вскрыл вторую. Булькает. Тяжёлый случай.

— Можно уматывать, — загрустил Смит. — Когда нашего шефа посещает серьёзная задумчивость, то это надолго. Ничего не видит. Никого не слышит. Как самец благородного оленя во время весеннего гона. Можно стоять на ушах. Строить мерзкие гримасы. Обзываться нецензурными словами. Танцевать в голом виде на письменном столе. Всё равно ничего не заметит. Проверено…. Пошли отсюда?

— Пошли, верный соратник, — вздохнула Танго. — Позвонит, родной, если надумает чего дельного.

— Это точно. Позвонит, наорёт и загрузит дурацкими поручениями — по полной программе. Только держись, босота…

Подчинённые, недовольно переговариваясь между собой, ушли. Тихонько щёлкнул дверной замок.

* * *

Длинно и настойчиво зазвонил телефон. Замолчал. Через пару секунд зазвонил снова. И так несколько раз подряд.

— Исида беспокоится, — Смок, нехотя выныривая из тягостных раздумий, потянулся к телефону.

Про Исидору, уважаемые читатели и читательницы, расскажу вам отдельно. Как-никак, приметная и неординарная личность, заслуживающая нескольких добрых слов.

Глава пятая Бульдоги, актриса и шпионские следы

Из круглых карих глаз упитанного усатого мужчины, неуклюже сидящего на тротуаре, капали неправдоподобно-крупные слезы. Рот несчастного кривился в гримасе нешуточного ужаса. И было, честно говоря, от чего испугаться.

Позади мужчины, положив на его плечи толстые кривые лапы, располагался матёрый бульдог с массивным бронзовым кольцом в правом тёмно-рыжем ухе. Могучие челюсти пса были недвусмысленно сжаты на шее потенциальной жертвы.

— Ну, и что все это значит? — вкрадчиво поинтересовался красивый мужской баритон.

Это сам господин Окружной прокурор, наконец-таки, пробрался через толпу праздных зевак.

Смок, невозмутимо выпуская изо рта идеальные табачные кольца, легкомысленно вздохнул:

— Это, извините, Бульдог…

— Я вижу, что не французская болонка! — в голосе прокурора явственно обозначились гневные нотки. — Прекратите ваши плоские шуточки, инспектор! Что произошло с этим…м-м-м, человеком? И, собственно, кто он такой?

— Извините ещё раз, но я и имел в виду человека, — Смок ловким щелчком отправил окурок в ближайшую урну. — Вы видите перед собой Гарри Бульдога, гангстера средней руки. Он уже давно в розыске — примерно год тому назад застрелил одного крупного бизнесмена и ранил его жену, весьма известную театральную актрису.

Прокурор одобрительно хмыкнул:

— Молодцом, инспектор, поздравляю. А эта славная собачка является вашим новым сотрудником?

Инспектор не успел ответить, к слугам закона — через плотный строй любопытствующих — с трудом протиснулась инвалидная коляска. В коляске полулежала-полусидела измождённая женщина неопределенного возраста, одетая во все черное.

— Нет-нет, это мой пес, — голос напоминал чуть слышный шорох морского прибоя.

Искусанные карминные губы женщины застыли в странной загадочной улыбке, огромные зеленые глаза смотрели отстранённо и безразлично. Пряди черных, давно немытых волос свешивались — неопрятными длинными сосульками — вдоль впалых щек. Тоненькие ручки-палочки безвольно лежали на подлокотниках инвалидного кресла.

Несмотря на все это, говорившая была необычайно красива. Смок знал это совершенно точно, хотя объяснить, как такое возможно, вряд ли бы смог. Просто знал.

Женщина-инвалид негромко свистнула, и ужасные челюсти пса послушно разжались. Полузадушенный бандит, жалобно скуля и нервно икая, отполз к ногам инспектора. Бульдог-пес, довольно щурясь и многозначительно облизываясь, уселся около хозяйской коляски.

— Отпустите нас, пожалуйста, — продолжал монотонно шелестеть морской прибой. — Мы…, он нечаянно и…, больше не будет.

— Ну, что вы, мадам, — беззаботно пропыхтел Окружной прокурор, сноровисто защёлкивая на запястьях Гарри Бульдога наручники. — Мы, наоборот, очень благодарны за бесценную помощь. Мои сотрудники помогут вам добраться домой. Обязательно…

Инспектор Смок слегка волновался. Он ехал на встречу с Исидорой Санчес (известной австралийской театральной актрисой), чтобы пригласить ее на опознание задержанного преступника. Можно было, конечно, послать по почте казенную бумагу, но сильна, все же, в простых смертных тяга к живому общению с кумирами…