Ночь без алиби - [26]

С удовольствием посидел бы в кухне с матерью, но надо было идти в хлев, поздороваться с отцом и братом, хотя я еще не решил, как держать себя с Фрицем.

Неторопливо пересек двор, открыл дверь: сразу обдало теплым навозным духом. Ворвавшийся вслед за мной холод заклубился сероватым облачком. В проходе стояла электродоилка, тут же лежали свернутые в бухты шланги. Никого не было видно. Мои шаги гулко звучали, и я затопал еще сильнее: хотелось ступать уверенно, по-хозяйски, ходить свободно всюду.

Внезапно кто-то схватил меня за плечо и круто повернул. Не успел я опомниться, как две руки стиснули мои запястья. На лице я ощутил горячее дыхание. Фриц. Он растерянно смотрел на меня. Его обычно тусклые глаза даже оживились от испуга.

- Пойдем отсюда скорее, пока старик тебя не увидел! - зашептал он настойчиво и потянул меня к кладовой, откуда был отдельный выход. - Ну, ты даешь, - пробурчал он с упреком, удивленно разглядывая меня. - Как тебе это опять удалось?

Прежде чем я понял, что #769; его взволновало, Фриц задвинул изнутри засов и некоторое время прислушивался, глядя в сторону хлева.

- Черт возьми, куда тебя девать? В дом опасно. Налетят с обыском - сразу найдут. Пошли в сарай! Принесу все, что надо: теплые вещи, одеяло, еду. Только прошу: молчи и не топай, как лошадь.

Поняв наконец причину его усердия, я решил забавы ради испытать его братскую любовь.

- И ты не боишься помогать беглому преступнику? - спросил я, сделав удивленное лицо.

- А что я, по-твоему, должен делать? - ответил он. - Ты все-таки мне брат. Я был бы последней сволочью, если бы бросил тебя в беде. Ночью обсудим, как быть дальше.

- Тебя ведь могут посадить за укрытие беглеца.

- Ну и пусть. Окажись я в беде, ты бы меня тоже выручил.

Особенно дружны мы с братом никогда не были. Теперь я видел: он пойдет на любой риск для своей родни. Он выручал меня, невзирая на грозящую ему опасность. За это я простил ему все мелкие обиды в прошлом и готов был даже простить его ложь Уле насчет моих пожеланий к их свадьбе. Я невольно обнял его. Он удивленно посмотрел на меня, потом улыбнулся, и в его взгляде мелькнуло нечто похожее на стыд. Вероятно, Фриц подумал о том же. Я слегка прижал его к груди и отпустил. Проявление братской симпатии выглядело довольно неуклюже, но еще ни разу в жизни мы не выказывали ее друг другу сильнее, чем сейчас.

- Ну, пошли в сарай! - сказал он.

Я покачал головой.

Фриц сердито взглянул на меня и открыл рот. Наверно, он собирался убеждать меня, что иного выхода нет.

- Незачем, - возразил я и громко расхохотался.

Он мгновенно зажал мне рот ладонью. Я приложил немало усилий, чтобы освободиться от этого «кляпа», пока наконец не отпихнул брата.

- Большое спасибо, Фриц, ты молодец, но я не сбежал. Меня освободили по всем правилам: с документами, печатями, проездным билетом до Фихтенхагена, со всем, что полагается.

Он уставился на меня с глупым, растерянным видом. Таким Фриц был всегда, сюрпризы он переваривал медленно. Вот почему меня так глубоко тронуло то, что он, не раздумывая, вызвался помочь мне. Даже стало чуть жаль брата, ведь своим признанием я перечеркнул его хлопоты и обрек на бездействие.

- Освободили, в самом деле? - спросил он недоверчиво. Его зрачки опять словно заволокло туманом. - Ты ведь был осужден, зачем же им тебя вдруг отпускать?

- Дело пересматривают. На середину января назначено новое следствие. Прокурор, видимо, так убежден в оправдательном приговоре, что уже заранее выпустил меня на волю.

- А… кто же убил Мадера?

- Понятия не имею. Никто не может ответить на это, по крайней мере сейчас. Конечно, розыски продолжаются. Пока лишь твердо установлено: когда мы с Мадером шли по дороге, за нами шел еще кто-то. Возможно…

- Но ведь доказательств вроде хватило! - раздраженно перебил он меня. - А теперь, значит, не хватает, и клетку распахнули, вылетай?

Казалось, он разочарован. Забавно: пока Фриц считал меня виновным и беглецом, он от души хотел мне помочь. А теперь?

- Рад, что освободился? - спросил он хмуро.

- Еще бы!

- Ты не учитываешь вот чего: у нас в деревне всякий считает, что старого Мадера отправил на тот свет ты, только ты настолько хитер, что тебя не уличишь. Все будут обходить тебя за версту. Оно, правда, лучше, чем сидеть за решеткой.

- Но ты-то не веришь…

Фриц, не дослушав, отмахнулся.

- Ты меня знаешь. Я человек прямой. Так вот, чтобы не было недомолвок. Я считаю, что это сделал ты. Уверенность лучше, чем сомнение, оно, как ржа, разъедает.

От его слов пропало радостное настроение. Во мне поднялось какое-то необъяснимое чувство страха. Я лихорадочно соображал, как доказать Фрицу, что я невиновен, но чем больше подыскивал аргументов, тем яснее понимал, что он попал в мое самое уязвимое место. Я уже не радовался возвращению домой. Еще утром свобода казалась мне такой лучезарной… А теперь? Роскошный павлин превратился в жалкого воробья-замухрышку. Так и не найдя убедительного ответа, я лишь сказал:

- Полиция продолжает розыск и, наверно, поймает убийцу.

- А есть подозрения? - Фриц втянул голову в плечи.

- Конкретных нет.

- Ну вот видишь. - он глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Все его оговорки и возражения словно развеялись с этим выдохом. Он опять улыбнулся, похлопал меня по плечу. - Не обижайся, Вальтер. Ты же спросил, что я об этом думаю. Хотел пировать, пришлось горевать. Но ты не унывай. Так или иначе, можешь на меня рассчитывать. Как-нибудь вместе выберемся из этой чертовой истории. Свет не клином сошелся на нашем захолустье, где твой надел - твоя кормушка. Ладно, пошли к старику. Вот глаза выпучит!