Нобелевский лауреат - [11]

Выйдя из такого же, битком набитого людьми автобуса, Ванда в своем тоненьком пиджачке согнулась почти пополам под пронизывающим до костей ледяным ветром. За стеклом на проходной сидел совершенно незнакомый молодой человек, и ей не только пришлось предъявить ему служебное удостоверение, но и подробно объяснить, почему до сих пор он ее ни разу здесь не видел. Неожиданности, однако, на этом не закончились. В фойе первого этажа Ванда наткнулась на новенький автомат для кофе, на который кто-то приклеил белый листок с предупреждением: «Сдачу не дает!» На третьем этаже, где находился ее кабинет, рядом с лифтом была прибита табличка, большими красными буквами оповещавшая о том, что в здании, согласно приказу директора, запрещено курить, а злостные нарушители будут строго наказаны.

«Куда это я попала?» — подумала Ванда.

Все эти новшества ей совсем не понравились, хотя, бесспорно, были направлены на то, чтобы улучшить быт сотрудников. Она почувствовала себя так, будто кто-то в ее отсутствие пробрался к ней в дом и сделал без спросу ремонт.

Дверь в кабинет, который она делила с инспектором Явором Крыстановым, была открыта. Сам Явор сидел за письменным столом. Ванда увидела, что он рассматривает на экране компьютера одну из странных диаграмм, приходивших от их аналитиков. Во рту у него дымилась сигарета, и пепел с нее сыпался прямо на клавиатуру. Окно было широко раскрыто и ветер успел разметать на полу несколько листков, но Явор, судя по всему, этого даже не заметил. Ванде в последний момент удалось придержать дверь, чтобы она не хлопнула от сквозняка.

— О-о, — протянул Крыстанов, не отрывая глаз от монитора, — кое у кого, кажется, закончился отпуск.

Хотя он был на несколько лет моложе Ванды, она, как и весь их отдел, признавала Явора бесспорным авторитетом. Помимо начальства, только Явора чаще всего посылали на разного рода стажировки в Америку и страны Европы, потому что он действительно старался хоть чему-нибудь там научиться. Ему удалось создать потрясающую сеть личных контактов, которыми пользовался весь отдел. Несмотря на его порой несносный характер и двусмысленные, часто скабрезные шутки, Ванда была рада, что работает в одной комнате именно с Явором. Со стороны могло даже показаться, что эти двое постоянно препираются из-за чего-то, но, по сути, они очень хорошо ладили, зная, что всегда могут рассчитывать друг на друга, хотя об этом никогда не говорили вслух.

— Если тебе так уж хочется в отпуск, напиши заявление. Что-нибудь подыщут: если не Детскую комнату, то какое-нибудь районное полицейское управление в каком-нибудь селе.

— Нет уж, спасибо. Мне и здесь хорошо.

— Мне тоже было хорошо, только меня никто не спросил.

Явор закрыл диаграмму, затушил сигарету в невероятно грязной пластмассовой пепельнице, выставил ее на подоконник за окном, потом закрыл его.

— Ну, и как ты сейчас?

— Супер, — пробормотала Ванда. — Я смотрю, в здании курить запретили.

— Да? Я что-то не заметил.

— Вот и я так подумала.

— Хочешь, угощу моими? Индонезийские. Травкой пахнут.

— Нет, спасибо. Что-то не хочется. — Ванда усмехнулась. — Любопытство, конечно, разбирает, но меня выкинут и за меньшую провинность. Ты уж сам кури, а я на тебя посмотрю.

— Ну, и что теперь?

— Откуда мне знать. Мне же никто ничего не сказал. Придется спросить у шефа.

— Не спеши, — Явор снова открыл какой-то файл и уставился на экран. — Шефа нет на месте. Дает пресс-конференцию в провинции по делу того наркобарона, помнишь? Ну, которого застрелили. Однако вчера он приказал привлечь тебя к моему расследованию. Так что считай, я тебя привлек.

— Спасибо.

— Не за что.

Явор бросил ей на письменный стол толстую картонную папку с материалами.

— Давай, знакомься.

В комнате и вправду стоял какой-то сладковатый запах.

«Индонезийская травка», — отметила Ванда.

Она отодвинула от себя папку и встала.

— Ты куда?

— Схожу к компьютерщикам. Пусть дадут мне новые пароли.

— Для этой цели у тебя есть почта.

— Мой аккаунт блокирован. Кто-то рылся у меня в компе?

— Не думаю. Если только уборщица разговаривала по скайпу с сыном, который в Голландии.

Однако Ванда уже вышла из комнаты. Кроме того, шутка Крыстанова вполне могла и не быть шуткой.

Справившись с паролями и проверив свою почту, Ванда решила спуститься вниз и выпить кофе из нового автомата. Она забыла нажать кнопку для сахара, поэтому кофе получился очень горький и какой-то водянистый. Сначала Ванда хотела вылить его в горшок с пыльным фикусом, стоявшим в углу, и взять новый кофе, уже сладкий, но передумала. Она совсем забыла, что ей надо худеть. А сахар в кофе незаметно влиял на организм, кроме того, наносил вред сердцу.

«Все вредно для сердца, — подумалось Ванде. — Особенно для моего».

Она отхлебнула из стаканчика. Не так уж плохо. Только, неизвестно почему, кофе был холодный.

Потом она вернулась в комнату и до обеда читала материалы из папки.

Где-то в полвторого позвонил телефон, и Ванда с удивлением увидела, что звонит шеф. В последние полгода она его ни разу не слышала. Нельзя сказать, что обрадовалась его звонку, — ведь это он подписал приказ о ее переводе. И все-таки, за ту секунду, которая ей понадобилась, чтобы нажать на нужную кнопку, Ванда почувствовала, как кровь прилила к щекам, словно она была в зале для фитнеса, а не на рабочем месте. По всему видно, возвращалась та, прежняя жизнь. Она глубоко вдохнула. Вот сейчас, сейчас… Звонок окажется сильным ударом, и она должна будет удар держать… Сколько она ждала этого звонка. Сколько ждала…